но и Фриц Бреннер, повар и мажордом, и Теодор Хорстман, хранитель знаменитой и очень дорогой коллекции орхидей, которую Ниро Вулф содержал в оранжерее на крыше, тоже об этом знали. Так что Фриц, очевидно, сиял оттого, что внешний вид троицы, о прибытии которой он объявил, предвещал самый крупный гонорар, какого мы не видели уже много недель. Он с шиком представил гостей.
Вулф без всякого энтузиазма велел привести их в кабинет. Я снял ноги со стола.
Хотя экстраординарные сестры Хоторн не слишком походили друг на друга, я, рассаживая их по стульям и тактично изучая, решил, что они, пожалуй, и правда дочери одной и той же потрясающей матери. Эйприл я уже видел на сцене; теперь же, при ближайшем рассмотрении, я готов был признать, что она могла бы взять штурмом и кабинет Ниро Вулфа, появись у нее такое желание. Она выглядела страстной, капризной, прекрасной и сногсшибательной. Когда она поблагодарила меня за придвинутый стул, я решил, что женюсь на ней, как только накоплю достаточно денег на новые ботинки.
Мэй, гигант мысли и президент колледжа, удивила меня. Она выглядела вполне милой. Позже, узнав, как решительно у нее сжимаются губы и каким непререкаемым бывает ее тон при необходимости, я кардинально пересмотрел свою оценку, но тогда она показалась мне просто милой, безобидной и моложе среднего возраста. Джун (для вас миссис Данн) отличалась большей стройностью, чем младшие сестры, чуть ли не худобой, седеющими волосами и беспокойными горящими темными глазами – глазами человека, который никогда не был и не будет полностью удовлетворен. Общим в их внешности был, пожалуй, лоб – широкий, довольно высокий, с выраженными височными впадинами и хорошо заметными надбровными дугами.
Джун представила всех присутствующих: сначала себя и сестер, затем двоих пришедших с ними мужчин. Их звали Штауффер и Прескотт. Штауфферу, наверное, еще не исполнилось сорока, он был лет на пять старше меня и выглядел бы недурно, если бы так не напрягался. Он как будто стремился соответствовать чему-то. Второй мужчина, Прескотт, около пятидесяти лет, роста был пониже среднего, с округлым брюшком, судя по которому шнурки на ботинках его обладатель завязывал с определенным трудом. Конечно, со сферическим великолепием Ниро Вулфа это брюшко не шло ни в какое сравнение. Я вспомнил, что видел портрет Прескотта в газете, где объявлялось о его избрании на какой-то пост в Адвокатскую палату. Значит, это Гленн Прескотт из юридической фирмы «Данвуди, Прескотт энд Дэвис». Одет он был в рубашку и галстук от «Мецгер» и костюм, который стоил полторы сотни баксов; в петлице пиджака красовался цветок.
Из-за этого цветка в самом начале беседы произошел небольшой инцидент. Я уже давно перестал гадать, что является истинной причиной подобных выходок Вулфа: хочет он лишний раз продемонстрировать свою эксцентричность, или ему действительно интересно что-то узнать, или таким способом он рассчитывает выиграть время, чтобы оценить собеседников, или еще что-то. Так или иначе, но не успели все рассесться по местам, как Вулф