то поражает – насколько еще в мирное время немецкие генералы продумывали каждую, казалось бы, мелочь индивидуального и группового оснащения солдат. И дело даже не в механизации армии, механизация – это только следствие вдумчивого отношения немецких генералов к военному делу.
К примеру, у нас до конца войны на касках солдат не было ни чехлов, ни сеток для маскировки, и они отсвечивали, демаскируя бойцов. А у немцев не то что чехлы или резиновые пояски на касках – по всей полевой одежде были нашиты петельки для крепления веток и травы. Они первые ввели камуфляж и разгрузочные жилеты. В походе немецкий пехотинец нес ранец, а в бою менял его на легкий штурмовой комплект – плащ и котелок с НЗ. Основное оружие – обычная, неавтоматическая винтовка, поскольку только она дает наивысшую точность стрельбы на расстояниях реального боя (400–500 м). У тех, для кого непосредственное уничтожение противника не являлось основным делом, скажем, у командиров, на вооружении были автоматы (пистолеты-пулеметы). Но немецкий автомат, по сравнению с нашим, имел низкую скорострельность, чтобы обеспечить высокую точность попадания при стрельбе с рук. (У нашего автомата ППШ темп стрельбы – 1000 выстрелов в минуту, а у немецкого МП-40 всего 350.) А вот у немецкого пулемета, из которого стреляют с сошек или со станка, темп стрельбы был вдвое выше, чем темп стрельбы наших пулеметов: от 800 у МГ-34 до 1200–1500 выстрелов в минуту у немецкого пулемета МГ-42 против 600 выстрелов в минуту нашего ручного пулемета Дегтярева и станкового пулемета Максима.
В немецком пехотном отделении не было пулеметчика – владеть пулеметом обязан был каждый. Но вручался пулемет самому лучшему стрелку. При постановке на станок на пулемет ставился оптический прицел, с которым дальность стрельбы доходила до 2000 м. Наши пулеметы тоже могли забросить пулю на это расстояние, но кого ты невооруженным глазом на такой дальности увидишь и как по нему прицелишься? Бинокли, кстати, в немецкой армии имели очень многие, он полагался уже командиру немецкого пехотного отделения. Кто хоть однажды в жаркий день пил воду из горлышка нашей солдатской алюминиевой фляги в брезентовом чехле, тот помнит отвратительный, отдающий алюминием вкус перегретой жидкости. У немцев фляги были в войлочных чехлах со стаканчиком, войлок предохранял воду от перегрева. И так во всем – вроде мелочи, но когда они собраны воедино, то возникает совершенно новое качество, которое заставляет с уважением относиться к тем, кто продумывал и создавал армию противников наших отцов и дедов.
Скажем, у командира немецкого пехотного батальона в его маленьком штабе был солдат-топограф, непрерывно определявший координаты объектов на местности и специальный офицер для связи с артиллерией. Это позволяло немецкому батальону в считаные минуты вызвать точный огонь полковой и дивизионной артиллерии на сильного противника. В немецкой гаубичной батарее дивизионного артполка непосредственно обслуживали все 4 легкие гаубицы 24 человека. А всего в батарее было 4 офицера, 30 унтер-офицеров и 137 солдат. Все они – разведчики, телефонисты,