xmlns:fb="http://www.gribuser.ru/xml/fictionbook/2.0" xmlns:fo="http://www.w3.org/1999/XSL/Format" xlink:href="#n_638" type="note">[638].
Между тем после встречи Нового года Леонид Ильич снова оказался не в рабочем состоянии. «1982 год, – вспоминал
А.Е. Бовин, – начался – в речевой системе координат – вяло. Леонид Ильич чувствовал себя неважно. Ему было трудно с людьми. Уединился, отсиживался в Кунцеве»[639]. «В январе 1982 г. после приема безобидного активана, – говорится в воспоминаниях Е.И. Чазова, – у Брежнева развился период тяжелой астении»[640]. Во всяком случае 21 января 1982 г. заседание Политбюро вел К.У. Черненко[641].
Поэтому, как пишет Л.Н. Сумароков, встреча С.К. Цвигуну и М.А. Суслову была назначена на пятницу 22 января[642].
По свидетельству племянницы Л.И. Брежнева, С.К. Цвигун не стал ждать и посетил Леонида Ильича дома. Рассказав ему о «бриллиантовом деле» и о причастности к нему его дочери, Семен Кузьмич задал вопрос: «Что делать?». Ответ был однозначным: «Судить по всем законам». По свидетельству Любови Яковлевны Брежневой, генсек в это время «прихварывал», поэтому слушал С. Цвигуна, «лежа на диване в кабинете», а когда ответил на его вопрос, отвернулся к стене и заплакал[643].
А дальше события развивались следующим образом.
18-го, в понедельник, лег в больницу М.А. Суслов. Во вторник 19-го неожиданно умер С.К. Цвигун.
В посвященном ему некрологе, появившемся на страницах «Правды», говорится, что он скончался «после тяжелой продолжительной болезни»[644]. Однако, когда его жене выдали медицинское свидетельство о смерти, в нем было сказано, что ее муж умер скоропостижно от «острой сердечной недостаточности»[645].
Уже одно это свидетельствует, что власть пыталась скрыть действительную причину смерти С.К. Цвигуна.
К сожалению, до сих пор нам неизвестен акт вскрытия покойного, но имеется свидетельство жены, из которого явствует, что когда родственники увидели С.К. Цвигуна в гробу, им сразу же бросилось в глаза пулевое отверстие[646].
В свое время P.A. Медведев «в одном из управлений Министерства здравоохранения» познакомился с документом, который, по всей видимости, представлял собою протокол осмотра тела покойного.
«Усово, дача 45. Скорая помощь. 19 января 1982 г. 16.55. Пациент лежит лицом вниз, около головы обледенелая лужа крови. Больной перевернут на спину, зрачки широкие, реакции на свет нет, пульсации нет, самостоятельное дыхание отсутствует. В области правого виска огнестрельная рана с гематомой, кровотечения из раны нет. Выраженный цианоз лица. Реанимация, непрямой массаж сердца, интубация. В 17.00 приехала реанимационная бригада. Мероприятия 20 минут не дали эффекта, прекращены. Констатирована смерть. 16.15 пациент, гуляя по территории дачи с шофером, выстрелил в висок из пистолета «Макаров». Подписи пяти врачей»