беги ты…
Казимир привычно осклабился…
– Ваш сержант убит или ранен, лежит в ближайшей корчме, – уверенно объявила Лея остальным служивым. – Это – самозванец!
– Совсем, дочка, видать? Слушай мою команду: разойтись!
Однако никто и не подумал расходиться. Гвардейцы застыли в недоумении. Поверить девчонке и связать сержанта – значит не подчиниться воле начальника, это называлось бунт. Но если начальник и правда самозванец?
Первым нашелся Казимир:
– Она – ведьма!
Солдаты отпрянули от девушки тотчас же.
– Не верите? Пошлите двоих проверить в корчму по этой же дороге. Там есть подвал. А мы пока подождем, – весело и зло проговорила Лея.
Страх пока еще владел разумом собравшихся, легче было довериться старому сержанту, пусть и не настоящему, чем той, которую он назвал ведьмой.
Лея поняла, что проигрывает.
– Ну-ка, а скажите мне, – выкрикнула она. – Зачем ваш отряд отправлен от дворца в эти леса?
Лея знала ответ, и только ждала, чтобы они сами назвали его. И тогда уж она предстанет им во всей красе, потрясая кулаками и близким знакомством с королевой.
– Мы не в праве разглашать цель нашего похода.
Казимир сгреб Лею в объятия и подвинул близко к себе. Вскоре она больше почувствовала даже, чем услышала, влажный шепот возле уха:
– Не все отряды ищут тебя. Некоторые просто возвращаются во дворец с дальних рубежей. Просто. Возвращаются.
***
«Все-таки некрасиво как вышло, – думал Иннокентий, выходя на тракт из болот. – Они ко мне со всем добром, а я вроде как ограбил их. Но если бы они знали, почему я взял у них книгу, они бы сами мне ее отдали. Поэтому нельзя сказать, чтобы я их ограбил. Просто пока бы объяснял, пока они бы поверили, пока проголосовали… Это же уйма времени. А мне надо торопиться…»
Иннокентий совершенно не понимал, где именно находится королевский замок и стоял перед трактом, пытаясь угадать, в каком направлении ему стоит следовать.
– Что ж! Дело мое правое… Значит направо.
Не выходя из кустов, он двигался вдоль тракта. Только сейчас, когда выбрался из болот и избежал шумной компании, находясь близко к людям, он почувствовал, как сильно ноют его истоптанные в кровь ноги. Обувь его истрепалась совершенно, нити, которые скрепляли подошвы, местами врезались в кожу так, что казалось вросли в нее.
– Нет, лучше не смотреть! – подумал Иннокентий и тут же уставился на свои болячки.
«Как удивительно устроен человек, – думал юноша. – Пока я шел и чувствовал боль, я все же шел, но с тех пор, как я увидел все эти гнойники и нарывы, я, кажется, ни шагу больше не пройду. Потому что на том, что я вижу, на таком не ходят!»
Иннокентий упал на спину, положив книгу под голову и, умаявшийся, заснул прямо в придорожных зарослях.
Проснулся под вечер. Невыносимо хотелось пить. Иннокентий огляделся, нет ли где поблизости ручья. Однако насколько хватало глаз стелились непролазные