и чаяния облачать!
– Нус.... тогда не обессудьте от экспромта. Признаюсь тост не готовил!
– Ой, только вот, не преуменьшайте свои таланты! Вы же у нас мастер! Покорнейше приклоняем головы и ждём!
Фёдор Иннокентьевич прокашлялся, подхватил со стола наполненный на консервативные «два пальца» стакан и важно изрёк.
– Дорогому имениннику посвящается!
После чего снова прокашлялся, и изрёк.
– Проживи свою жизнь лет до ста
– Можешь и дольше, сколько захочешь
– Жизнь чествует сильных, а значит – тебя!
– Ты ведь Жизнью – Живёшь! Не ноешь, не просишь!
– Проживи свою жизнь в окружении друзей!
– Мудрым будь, здоровым и бодрым.
– Любит тебя Ангара, Тайга, Енисей. Выпей!
– А мы за тебя! Любим и ценим… Товарищи – Вздрогнем!
– Браво!
Все зааплодировали, после чего чокнулись стаканами и с упоением выпили.
– Расчувствовал, Фёдор Иннокентьевич! Расчувствовал! Надо ведь так, хлёстко, душевно.
– И это ведь ещё и экспромт! А ежели готовился бы? Ох и молодец же вы! Талант, талантище!!!
В этот момент дверь без стука распахнулась, впуская в хорошо натопленную избу клубы морозного воздуха.
Все дружно вздрогнули и обернувшись, натолкнулись на колючий взгляд закутанной в платок Нины Александровны. Та была как всегда бледна, крючковата и всем видом своим сильно смахивала на ведьму. Сверкнув глазами, она проскрипела противным голосом.
– Что же вы так орёте, как оглашённые!!! Совесть то поимейте! Человеку плохо – вы орёте! Человек пытается уснуть – вы снова орёте! Не люди а Мракобесы сущие....
– Такс день рождение ведь! Вы нас простите глубокоуважаемая Нина Александровна… мы право не по злому умыслу, гуляем ведь, веселимся! Но коли потревожили чем вас, искренне извиняемся! – Жан Яковлевич приложил правую руку груди и смиренно опустил взгляд в потёртые временем половицы. Потом вдруг встрепенулся, и засияв словно рождественская игрушка, выпалил. – А может выпьете с нами Нина Александровна?
Та глянула на него словно на прокажённого и Жан Яковлевич мгновенно потух, словно свеча небрежно задутая мимоходом.
– Ах да.... простите! Глупое предложение, право.... Как Машенька?
– Машенька? Машенька себя чувствует ровно на столько, на сколько чувствует себя ваша потерявшая всякий стыд Совесть! – Нина Александровна обвела пронзительным взлядом собравшихся. На секунду задержавшись на румяном лице Марфы Ильиничны, она резко развернулась, и пробурчав что-то не совсем разборчивое, но явно нецензурное, быстро вышла из избы, оглушительно громыхнув дверью.
– Не шумите, а сама хлопает… Дверь чай не казённая! – Именинник недовольно засунул пятерню в нечёсаную бороду. – Притолока треснет с такого обращения, вот потеха начнётся.... Хотя, ей то что…
– Да уж.... Необычайно неловко вышло.... вы не находите?
– Находим Жан Яковлевич, кто же вас про выпить то за язык дёрнул? Все таки какое-никакое а горе у человека! Как тут пить да веселиться, тем