этими словами он воздел руки к небу. И тут же – новый раскат грома, сопровождаемый угрожающими потрескиваниями! Маленькая Элизабет решила, что это дедушка его вызвал, когда взмахнул руками. У нее появилось острое предчувствие близкой беды, но откуда она придет, девочка сказать не могла.
– Мне очень страшно, мамочка! – с трудом пролепетала она.
– Не надо бояться, милая. Как я уже говорила, тут нам ничто не угрожает, – шепотом отозвалась Катрин, с безмерной нежностью целуя ребенка в лоб.
Гийом сидел с мрачным видом. «Мой бедный Дюкен» в устах тестя прозвучало как оскорбление. Если бы можно было, они с женой и дочкой уехали бы тут же! Но дьявольскому танцу молний за мокрыми окнами все не было конца.
– Посреди океана будет еще хуже, – не преминула заметить Адела Ларош, вытирая губы уголком белоснежной столовой салфетки.
В коридоре возник мужской силуэт. Это был дворецкий, внимательно следивший за ходом вечерней трапезы.
– Можете убирать со стола, Жером, – распорядилась хозяйка дома. – Катрин, я вот что предлагаю: оставьте нам Элизабет! Девочка получит хорошее образование здесь, под кровом своих предков. И украсит своим присутствием наше не слишком жизнерадостное жилище.
Взгляд голубых глаз Элизабет скользнул по профилю бабки. Она почти не знала эту даму с орлиным носом и светлыми, собранными в строгий пучок волосами. Ужаснувшись, что ее могут оставить с ней жить, девочка повисла на шее у матери.
Обстановка огромной столовой, на которую Элизабет до сих пор не обращала внимания, вдруг показалась ей мрачной, давящей; у нее было ощущение, что она оказалась в клетке, которая вот-вот захлопнется, сделав ее своей пленницей. Испуганный взгляд ее перебежал с тяжелых двойных штор из зеленого бархата на портреты, изображавшие нахмуренных мужчин и женщин.
Потом она подняла глаза на белый потолок, украшенный гипсовыми лепными розетками в виде гроздей винограда, листьев и причудливых цветов. Что ж до темных дубовых панелей, которыми были обшиты стены, Элизабет не сомневалась: за ними прячутся многочисленные потайные дверцы, ведущие в сырые подвалы.
– Милая, ты так крепко меня обнимаешь, что мне трудно дышать, – смеясь, упрекнула дочку Катрин. – Элизабет, не бойся, ты обязательно поедешь с нами в Америку!
– Мамочка, мне тут не нравится, – прошептала девочка. – У нас или у дедушки Туана намного лучше!
Элизабет выросла в уютном и красивом доме на берегу реки Шаранта, в одной из деревень коммуны Монтиньяк[1]. Ее дед по отцу, мельник Антуан Дюкен, проживал в километре от них, вверх по течению. Настоящий рай для ребенка, окруженного всеобщей любовью и свободного гулять с утра до вечера в небольшом саду у дома.
– Не тревожься, моя принцесса, – отвечала ей на ушко Катрин. – Без тебя мы не уедем, обещаю!
– Но почему? – вспыхнул Гуго Ларош. – Адела права, вы могли бы оставить нам Элизабет! Она ни в чем не будет нуждаться. Я сделаю ее своей наследницей!
Тут пришел