боится раздаривать себя. С точки зрения привычных мерок, Быков, возможно, и не был красив, но какое это имело значение для тех, кто был очарован удивительно притягательным душевным обаянием этого веселого, отзывчивого, бесконечно доброго, с милой застенчивой улыбкой человека. Все, кто так или иначе соприкасался с ним в работе или в быту, вспоминают с благодарностью время общения, подаренное им судьбой. Друзья сняли о Леониде Быкове документальный фильм, получивший очень точное название: «…Которого любили все». Сколько лет нет Быкова, а о нем и сегодня говорят как о живом, вспоминают с любовью и тихой грустью.
Актер Алим Федоринский: «Леонид Федорович краснел, как ребенок, когда кто-то ругался в его присутствии матом (а ему было 45 лет!). Стеснялся носить галстук, надевал его в крайне редких случаях. Одевался очень скромно. Стеснялся ездить в своей машине (у друзей-то машин не было!). Стеснялся и краснел, когда его узнавали прохожие. Все переживал в себе. Но какое чувство справедливости!» «Он был очень скромным, болезненно ранимым и стеснительным человеком. В 50 лет он еще мог краснеть», – вторит ему друг Быкова, актер Владимир Талашко.
Надо сказать, что в дружбе Леонид Федорович был избирателен, не допускал панибратства, при этом оставаясь достаточно добрым и общительным человеком. В этом, возможно, и была его удивительная изюминка, человеческая и актерская индивидуальность. Суламифь Цыбульник, кинорежиссер: «Фильмы «В бой идут одни «старики» и «Аты-баты, шли солдаты..» снимал оператор Владимир Войтенко. Дружба Леонида Быкова и Владимира Войтенко была давней, еще со времен картины «Судьба Марины», которая была актерским дебютом Быкова. Этих двух людей многое роднило в творчестве и чисто по-человечески. Оба немногословны, скромны.
После фильма «Аты-баты, шли солдаты…» В. Войтенко тяжело заболел. Случилось так, что я находилась в приемной директора студии, когда туда позвонила супруга В. Войтенко и сообщила печальную весть, что только что он скончался. Первым, кого я встретила, выйдя из приемной, был Леонид Федорович, и мне пришлось сказать ему о случившемся.
– Вы пойдете сейчас на квартиру Войтенко? – спросила я Леонида Федоровича.
– Нет, – ответил он, – сейчас нельзя туда идти. По народному поверью, душа его еще не отлетела…».
Ему едва исполнилось пятьдесят… Двадцать пять лет плодотворной жизни в театре и кино были посвящены рассказу о правде жизни, о его поколении и поколении его отцов. Когда Леонида Федоровича спрашивали о творческих планах, он, как правило, говорил: «Не знаю. Где попало и что попало играть не хочу. Это в молодости еще не грех быть всеядным, а когда годы уходят, думать надо. Завоевывать авторитет у зрителей приходится десятилетиями, а потерять его можно одним-двумя плохими фильмами. Вот почему больше времени уходит на отказы от плохих сценариев и режиссерских предложений, пусть очень лестных, но чреватых опасностью потерять самое дорогое, что есть у актера, – уважение зрителей». Что-что, а уважение