оставшуюся четверть промежду собой. Что ты об этом думаешь?
– А что об этом думает Недамир?
– Не сказал ни да, ни нет. Но лучше пусть уж не лезет, хлюст. Я ему, дескать, сам он на дракона не пойдет, должен положиться на профессионалов, то бишь на нас, рубайл, да на Ярпена с парнями. Мы, а не кто иной, сойдемся с драконом на длину меча. Остальные, в том числе и колдуны, если помогут, поделят меж собой четверть сокровищев.
– Кроме колдунов, вы кого еще включаете в число остальных? – заинтересовался Лютик.
– Уж конечно, не музыкантов и рифмоплетов, – хохотнул Ярпен Зигрин. – Тех, кто работает топором, а не лютней.
– Та-а-ак, – протянул Три Галки, глядя в звездное небо. – А чем поработает сапожник Козоед и его сброд?
Ярпен Зигрин сплюнул в костер и проворчал что-то по-краснолюдски.
– Милиция из Голополья знает тутошние горы и сойдет за провожатых, – тихо сказал Богольт, – потому справедливо будет допустить их к дележке. А вот с сапожником-то дело другое. Понимаете, будет паршиво, ежели хамы решат, что как только в округе появится дракон, то заместо того, чтобы слать за спецами, можно просто сунуть ему отраву и продолжать с девками в кустах озоровать. Ежели такой порядок распространится, то нам не иначе как на побирушки придется идти. Э?
– Правда, – добавил Ярпен. – Потому, говорю вам, с энтим сапожником должно случиться что-нибудь, пока он, трахнутый, в легенду не попал.
– Должно случиться, стало быть, случится, – убежденно сказал Нищука. – Это на мне.
– А Лютик, – подхватил краснолюд, – задницу ему в балладе обработает, на смех подымет. Чтоб осрамить во веки веков.
– Об одном вы забыли, – сказал Геральт. – Есть тут один, кто может вам все попутать. Который ни на какие дележки и договора не пойдет. Я об Эйке из Денесле. С ним вы говорили?
– О чем? – проскрипел Богольт, поправляя палкой поленья в костре. – С Эйком, Геральт, не поговоришь. Его дела не интересуют.
– Подъезжая к вашему лагерю, – сказал Три Галки, – мы встретили его. Он в полном вооружении стоял коленями на камнях и не отрывал глаз от неба.
– Он завсегда так, – сказал Живодер. – Размышляет или молится. Говорит, так надо, потому как боги наказали ему людей от худа оберегать.
– У нас в Кринфриде, – буркнул Богольт, – таких в телятнике держат на цепи и дают куски угля, тогда они на стенах разные разности малюют. Но довольно о ближних сплетничать, поговорим об интересе.
В круг света беззвучно ступила закутанная в шелковый плащ невысокая молодая женщина с черными волосами, покрытыми золотой сеточкой.
– Чем это тут так несет? – спросил Ярпен Зигрин, прикидываясь, будто ее не видит. – Не серой ли?
– Нет. – Богольт демонстративно потянул носом, глядя в сторону. – Мускус или что-то вроде.
– Нет, пожалуй, это… – поморщился краснолюд. – Ах! Так это ж благородная госпожа Йеннифэр! Здрасьте, здрасьте!
Чародейка медленно обвела взглядом собравшихся, на мгновение