тех, кто должен был следить за порядком и жизнью людей, они на все важные должности назначили мудрых и опытных, взрослых и больших. И только в конце они вывели в круг ребёнка и сказали ему:
– А тебя будут звать Справедливость, ты будешь малозаметным в жизни людей, но у тебя будет очень важная роль – поддержание связи между добром и злом.
– Но что я смогу, такой маленький?
– Ты сможешь хорошо прятаться. Это лучшее, что умеют делать дети. Прячься так хорошо, чтобы люди стирали ноги в кровь в поисках тебя, но, найденный, возвращай добро злу и наоборот, ибо не будет мира и жизни там, где твои руки не восстановят желаемое».
Людмила Васильевна взяла в руку фотографию дочери, стоявшую на столе. Дочка бежала с раскрытыми объятиями, улыбаясь во весь рот. Фото, сделанное для неё. Чтобы она всегда знала, что её любят и объятия ждут дома.
Провела пальцем по контуру, коснулась лица. Тихонько поцеловала и прижала к сердцу, ещё более усилив рыдания.
Звонок по внутренней линии разрезал звуки горя сухим «дзинь». Через пять минут заседание. Работа, о которой захотелось забыть. Приговор. Виновна. Обычная девчонка. Зарезала начальника избирательной комиссии. Ну или превысила пределы допустимой самообороны. Или даже не превысила, так как боролась за свою честь во время изнасилования. Кухонный нож и почти труп.
Спасло, что сама позвонила и всё объяснила. И почти сразу села. Как может председатель избирательной комиссии быть насильником? Был жертвой, которую хитрая путана опоила и чуть было не убила, переборщив со снотворным, но решила скрыть преступление, разыграв сцену с изнасилованием. Четырнадцать лет строгого режима. Не меньше. Записка от прокурора: «Мягкость не нужна».
Людмила Васильевна начала приводить себя в порядок. Автоматическими движениями поправила причёску, надела очки с более тёмными линзами, параллельно и перпендикулярно разложила все предметы на столе. Порядок на работе – порядок дома. Короткий путь в зал суда прошёл в тумане. Пачка бумаг от секретаря. Приговор. Виновна, мягкости не нужно.
Заняв своё место, она посмотрела в зал. Журналисты и просто любопытные, блогеры и силовики – все уставились на неё. Прокурор что-то с интересом рассматривал у себя на столе, опустив голову, как бы подчёркивая своё желание поскорее закончить с этим неудобным для него делом и выйти туда, где можно не думать о своей сделке с дьяволом. Обвиняемая сидела, скрестив руки на груди, гордо смотря ей в глаза.
«…зачем портить жизнь ребёнку, девочку не вернуть».
«И мою не вернуть, но хотя бы одна у меня ещё осталась».
С этой мыслью она открыла приговор и начала читать выделенные, важные от неважных, части текста. Шум. Протесты. Требование успокоиться и уважать суд. Общий гвалт зазвенел пронзительным воем у неё в ушах, в ногах появилась слабость за свою решимость и веру в правильность принятого решения.
Маленький мальчишка выглянул из-за спин, сидящих в зале суда. Нерешительным шагом он вышел на дорожку между