свои чувства к ней при разговоре. Ему представлялось, что так он покажет слабость и даст ей возможность причинить боль его непонятным чувствам. Любовью он избегал называть своё состояние, но в том, что он был ею увлечён, сомнений не было. И для него было жизненно необходимо понять, есть ли в ней хотя бы капля взаимности.
«Зачем тебе это знать? – снова спросил внутренний адвокат. – Если ей на тебя наплевать, это изменит твои чувства?»
«Конечно, изменит. Я вырву мысли о ней из головы, как сорняк. Мне что, больше делать нечего, чем как мальчишке ходить и страдать от не пойманной от неё улыбки? Сгорать от ревности, когда она в курилке с ними смеётся?»
«Но разве это плохо? Разве твоему одинокому сердцу не хотелось испытать этих эмоций? Ты же давно живёшь и мечтаешь влюбиться».
«Я мечтаю о взаимной любви. А не игре в одни ворота. Какой в ней толк?»
«Так ты научись играть сначала в одни ворота. Может, потом придёт другой игрок, с которым будет новая игра? И к этой игре ты будешь подготовлен, будешь знать правила и, возможно, выиграешь главный матч своей жизни. Если ты так хотел этих чувств, зачем их убивать своей жаждой взаимности? Твои неоправданные ожидания от действий другого человека не более чем хотелка эго».
«Действительно, разве плохо думать о человеке, засыпать с мыслью о ней и просыпаться? Не это ли состояние ты так хотел испытать, встречая очередной Новый год в одиночестве?» – подвёл итог он своей дискуссии.
Что-то в аргументах самому себе Дмитрию понравилось. Не всё ложилось гладко для успокоения внутреннего состояния, но общий посыл он уловил и в целом согласился. Действительно, жизнь с увлечённостью придала всему новые краски. Как забытый вкус первой школьной любви разбудил эмоции, без которых жизнь была гораздо более пресной и невзрачной, так и тяга к ней открыла в нём состояние, про которое он уже начал забывать.
Проходя по коридору мимо её офиса, он незаметно остановился за углом и начал наблюдать, как она с непривычной сосредоточенностью и вниманием что-то делала за столом. Её лицо казалось ему столь прекрасным, что он глупо улыбался, просто наблюдая со стороны. Её присутствие, даже немая связь между ними, сейчас показались ему лучшей наградой, чем он мог представить. Ни её мысли о нём, не секс с ней не были столь остро восприняты, как удовольствие от наблюдения за её работой.
«Нужно прислать ей букет цветов», – возникла из ниоткуда мысль.
И тут же строгий и надменный «я» сказал: «Нет. Прислать цветы – значит проявить слабость. Она сразу поймёт, от кого. Женщины не любят слабаков. Ими можно вертеть. Как она до сих пор тобой вертела. Тебе этого хочется?»
Неожиданная тирада против желания одарить её цветами удивила Дмитрия.
Его внутренний баттл вызвал сопротивления у чувственно влюблённой части своего «я».
«Да почему она поймёт? Что у неё, поклонников нет? Пришлю цветы без подписи. Инкогнито. Никто ничего не поймёт».
«А если поймёт? Каждый раз будет проходить мимо тебя и смеяться