что именно Виктору поручили наказать ее сына.
– И еще кое-что, – добавил отец. – Передайте мисс Эдмондс, что со следующей недели в классе появится новый ученик. Я хочу, чтобы Эстебан тоже ходил на занятия.
МамаЛу раскрыла рот от удивления.
– Спасибо, сеньор Седжвик! Огромное вам спасибо!
– А вы, молодой человек, должны мне кое-что вернуть, – обратился отец к Эстебану и уже мягче добавил: – Учись хорошо, парень, и больше не влипай в неприятности.
Я поняла: папа специально так задумал, чтобы МамаЛу не выслала сына из поместья.
– Слушаюсь, сэр! – Эстебан расплылся в такой широченной улыбке, что я испугалась, как бы у него не треснули щеки.
– С днем рождения, Скай! – подмигнул мне отец.
В тот миг меня охватило счастье. Я даже не обратила внимания, как Виктор увел Эстебана, чтобы он отработал повинность.
МамаЛу осталась со мной. Мы развернули подарки, няня восторженно ахала при виде самых роскошных. Последним мы поставили на полку бумажного жирафа: МамаЛу знала, что этот подарок мне дороже остальных.
Поздно вечером няня подошла к окну и тяжело вздохнула. Тоже выглянув в сад, я увидела, как Эстебан ползает на коленях, подстригая газон… ножницами. Лужайка на заднем дворе заросла шипастыми маками и колючими сорняками. Эстебан то и дело морщился от боли. Он ободрал себе ладони и коленки и так взмок от усердия, что футболка прилипла к телу.
МамаЛу не проронила ни слова. Я видела, как ей хочется обрушить на Виктора Мадеру поток проклятий. Она расчесала мне волосы и уложила в кровать.
– Расскажи сказку, – попросила я.
Няня легла рядом, обняв меня за плечи.
Когда Эстебан подстриг лужайку, он забрался к нам в окно, чтобы тоже послушать сказку о волшебном лебеде, жившем когда-то в здешних садах. МамаЛу рассказывала эту историю впервые. Лебедь был редчайшей красоты, говорила она, и мало кому хотя бы раз посчастливилось его увидеть. Он прятался в саду, но раз в месяц, в новолуние, любил поплавать в пруду, где цветут лилии, – в том самом, возле которого растет дерево с желтыми цветами.
Эстебан улыбнулся. Он пошевелил затекшими пальцами, разминая их после долгой работы в саду. Я улыбнулась в ответ. «Casa Paloma» означало «Дом с голубями». Превратить голубя в лебедя – очень в нянином духе. Мы с Эстебаном знали, что волшебных лебедей не бывает, – нам просто нравилось слушать голос МамаЛу.
– Спой колыбельную, – попросила я, когда сказка подошла к концу.
Эстебан сел по-турецки возле кровати. МамаЛу отвернулась: все еще злилась из-за стычки с Гидиотом, но, когда сын положил голову ей на колени, возражать не стала.
De la Sierra Morena,
Cielito lindo, vienen bajando…
Эту колыбельную Эстебан слышал еще до приезда в Каса Палома, до того, как они с матерью повстречали меня – свой маленький кусочек неба, cielito lindo. Я еще крепче прижалась к няне, когда она запела о птицах, покидающих гнезда, о стрелах и ранах. Песня закончилась, однако мы не сдвинулись с места; было так тихо и уютно, что хотелось продлить этот миг