скажешь…
Афрошвед вновь вздохнул.
Лестница оказалась довольно длинной, крутой и без пролетов: просто тридцать плохо освещенных ступенек вниз, после чего агенты оказались на маленькой площадке перед следующей дверью. В углу висела незамаскированная видеокамера, и Конелли демонстративно выставил перед объективом ладони:
– Я не вооружен.
– Мы знаем.
– У меня с собой «Глок», – нехотя произнес Гуннарсон.
– Мы знаем, – повторили из-за двери. – Не вынимайте его из кобуры, пожалуйста.
– Зависит от вас.
– Вам ничего не угрожает.
Дверь открылась, и агенты увидели трех вооруженных мужчин, лица которых скрывали маски.
– Вас ждут.
Фаусто сделал торопливый шаг, но тут же замер от неожиданности, сообразив, что оказался в пингерхосте[7], причем в самом дешевом, предназначенном для тех, кто не в состоянии позволить даже поддельную «гильзу». Оказался на самом дне.
– Что-то не так, агент? – с едва заметной издевкой осведомился старший из встречающих.
– Нет, все в порядке, – медленно ответил Конелли. – В полном порядке.
И подумал, что если Орк хотел вывести его из равновесия, то он выбрал едва ли не идеальный способ, потому что Фаусто окружал оживший кошмар… Стандартный для подвальных пингерхостов, в которые крайне редко заглядывают лощеные представители известных благотворительных организаций.
Нищета и безысходность.
Обнаженные, не прикрытые даже самой дешевой псевдокожей, протезы жужжали на все голоса, от высоких, тонких, до хриплых и басовитых, жужжали от старости и плохого обслуживания. Новых пингов не видно, в основном сломанные и кое-как починенные найденными на свалке или купленными у старьевщика запасными частями, часто не подходящими по размеру. Гарантия на установленные по государственной страховке импланты заканчивалась через год, и дальше беднякам предоставлялась возможность выкручиваться самостоятельно.
– Некоторые родители продают свои пинги, чтобы купить или отремонтировать протезы детям.
– Зачем ты это рассказываешь? – дернул головой Фаусто.
– Он велел, – ровным голосом ответил охранник.
– Зачем?
– Хотел напомнить тебе о мире, о котором вы будете говорить.
– Мы будем говорить о мире? – растерялся Конелли.
– Я всего лишь передал его слова, – сухо сказал охранник. И указал на дверь: – Тебе сюда. – После чего преградил дорогу шагнувшему следом Гуннарсону: – А тебе – нет.
– Мы вместе, – попытался возмутиться афрошвед, но услышал равнодушное:
– Не вместе.
– Все в порядке, Гунни, я сам напросился на встречу.
– Именно напросился, – усмехнулся старший охранник. – Он ждет.
И пропустил Фаусто внутрь. В еле освещенную, как знаменитая студия, комнату, в которую вели две двери, а обстановку составляли два кресла.
– Располагайтесь, специальный агент Конелли, – вежливо предложил сидящий в одном из них мужчина, сделав приглашающий жест