выбор-р-р! – мрачно констатировал Аркаша.
«Третий телепат за день – это уже слишком, – поморщилась я. – К тому же попугай! И почему, собственно, я должна терпеть его бесцеремонные выпады? Ему, значит, можно высказываться, а мне нельзя?!»
–– Аркаша, не забывайся! Твоего мнения никто не спрашивал! – строго одёрнул попугая магистр в ответ на мои мысленные протесты.
–– Пр-р-рошу пр-р-рощения, – тотчас присмирел тот. – Ар-р-ркаша погор-р-рячился.
«Так тебе и надо, – злорадно хихикнула я. – Подумаешь, хохлатый оракул выискался! Сиди себе на жёрдочке и помалкивай».
–– Не отвлекайтесь! – одёрнул магистр на этот раз меня.
Я послушно сконцентрировалась на Игорёше.
По зеркалу пробежала едва заметная рябь, постепенно превратившаяся в изображение, совсем как на мониторе. Передо мной, несомненно, был ресторанный зал. Компания за накрытым столом… Веселье, очевидно, в самом разгаре. Знакомые лица… Ба-а! Да это же Игорёшина лаборатория в полном составе! Раскрасневшийся везунчик Миша, виновник торжества, во главе стола, воодушевлённо шевелит губами… Степенный Степан Никодимыч, завлаб, что-то сосредоточенно жуёт… Дородная и флегматичная Анна Васильевна, которую уже лет десять никак не могут спровадить на пенсию, тянется за апельсином через весь стол, угрожающе нависнув массивным бюстом над блюдами и тарелками с едой… Осторожный и вечно озабоченный Антон Иваныч, новоиспеченный доктор наук, уныло тычет вилкой в салат… Неисправимый выдумщик и проказник Леонид Владимирович, или попросту Лёнчик, Игорёшин однокашник и друг семьи, сидит пригорюнившись, изредка бросая в сторону Миши тоскливые взгляды… Смешливая Аллочка, новая лаборантка, только вспорхнувшая со студенческой скамьи, но уже успевшая дважды выпорхнуть замуж, отплясывает так, что бусы на её кофточке подпрыгивают, как блошиный хоровод… Угловатый и стеснительный Юра, Игорёшин аспирант, неумело топчется на месте, то и дело поправляя сползающие на нос очки… Стоп. А это кто? Так и есть – мой разлюбезный муженёк танцует в обнимку с какой-то особой неопределённого возраста, выкрашенной в цвет раздавленной мокрицы. Губы как у верблюда – явно накачала гелем, брови, сразу видно, нарисованные. А штукатурки на щеках… – ну просто полный боевой раскрас перед охотой на мужика! Меня даже затрясло от возмущения. Повисла на чужом муже, как на своей собственности! Игорёша тоже хорош: не упускает случая почувствовать себя мужчиной! Посмотрите только, как он спокойно, по–хозяйски положил руки на эту разряженную цаплю!
Мои размышления были прерваны магистром:
–– Почему-то чужие слабости и упущения занимают вас гораздо больше, чем собственные преимущества и возможности. А ведь вам выпал редкий шанс извлечь урок из увиденного.
–– Уже извлекла, даже два – сварливо огрызнулась я, – ни при каких обстоятельствах нельзя отпускать мужа одного в ресторан – урок первый, держать его всегда в поле зрения, как чемодан на вокзале, ни на минуту не спуская с него глаз – урок второй.
–– Намер-р-ртво пр-р-риковать, пр-р-рикр-р-репить, пр-р-ривязать, пр-р-рибить,