поворотом оставьте. – Видя недоумение на лицах гостей, Август поведал им: – Когда – то в этих местах Цезарь попал в плен к пиратам. Они сорок дней удерживали его на острове Фармакусса, пока в провинциях и Риме собирали деньги для выкупа. Пираты его не обижали, хорошо кормили и, зная его женолюбие, даже привозили к нему красивых женщин. А Цезарь посмеивался и говорил, что когда он получит свободу, то все равно непременно переловит и перевешает всех своих тюремщиков. Шутка пиратам не очень нравилась, но они посмеивались тоже. Как очень скоро выяснилось: – зря посмеивались. Их таки переловили, и когда доставили сюда, во дворец, Цезарь мирно поговорил с ними, попенял им за их упорство – выкуп и награбленное золото пираты так и не вернули – затем вздохнул и сказал, что коль так, то и он не может нарушить свое слово и посему придется всех их распять. Еще подумал, вспомнил, что к нему во время пленения и заточения на острове пираты относились, в общем, неплохо, и решил проявить милосердие. И тут же приказал перерезать пиратам глотки и только потом распять. Так появились «Кресты милосердия Цезаря».
Вечером, расставшись с Августом и возвращаясь верхом в лагерь, Тиберий и Корнелий увидели на оставшемся за поворотом единственном «Кресте милосердия» распятого бедолагу. Он был еще жив, его голова время от времени вскидывалась с груди вверх, и тогда он бессвязно говорил с кем-то видимым только ему одному. С перебитых голеней на землю медленно капала кровь. «Император Август тоже милосерден», – оценил Тиберий. Голени перебивали только тем, кому хотели сократить мучения на кресте. И вдруг припомнил еще один акт милосердия Августа, когда, после взятия во время гражданской войны мятежной Перузии, он осмотрел огромную толпу пленных и отобрал только триста человек. Только триста! По его приказу их перебили у алтаря божественного Юлия Цезаря, как жертвенный скот. Те, кто остался в живых, славили милосердие Августа.
Подъехав поближе к кресту, они узнали этого человека. Они видели его во дворце. Корнелий остановился, выхватил меч и сильным ударом пронзил сердце несчастного. Тот судорожно вдохнул последний раз, облегченно выдохнул и обмяк на веревках. Тиберий же задумчиво произнес: – Следующий домоправитель императора, клянусь Юпитером, будет менее забывчив.
Перед глазами снова возникло лицо Августа, повторяющего: – Клодий Крисп, Клодий Крисп, Кло… – Тиберий провалился в сон.
Петр посмотрел на часы. Закрыл Красную папку. Выключил свет и направился в спальную. Спать.
Глава VI. Вступление на стезю.
Сработал будильник наручных часов. Энергичные звуки мелодии битловской песни с двусмысленным названием «Day tripper» с трудом пробивались в мозг сквозь толщу сна. Когда бы и что ни снилось Петру, какие бы видения не бродили в его сонной голове, эти звуки всегда оттесняли все и вызывали картину: лондонский «Палладиум», в зале беснующаяся публика, на сцене знаменитая четверка и Джон Леннон, медленно поднимающий руку в направлении