я был неправ…
– В чем? – Замковская еще не успела до конца понять и прожевать предыдущую фразу, а тут еще это.
– Вы не помните, Ирина Николаевна, что Серенька начал делать раньше: ползать или сидеть?
Она ошарашенно смотрела на Зуева:
– Н-не помню… А это имеет значение?
– Похоже, что немалое… Кажется, что здесь вот какая история… – Алексей Михайлович откинулся на стуле, сцепил пальцы на затылке. – Это пока гипотеза: все дети по непонятной причине делятся на сидящих и ползающих. И, возможно, сидящие играют справа налево вокруг себя, а ползающие – от себя и к себе. Это не хорошо и не плохо – просто два разных типа психики. И, если я прав сейчас и Серенька – сидящий, то мы напрасно тратим время.
– И что же мы будем делать теперь? – Замковская не успевала за ходом мысли Алексея Михайловича. – Столько времени зря истрачено.
– Ну, это как считать. – Зуев насмешливо посмотрел на нее. – Впрочем, если вы считаете, что все впустую, приношу свои извинения. А насчет того, что делать дальше – посмотрим, что можно сделать. Есть у меня некоторая программа, но это пока скорее идея, а не руководство к действию… Дайте мне день-другой.
Ирина улыбнулась в ответ и вдруг поймала себя на мысли, что Тимофею не надо было говорить о ее романе с Зуевым. Ей вдруг показалось, что, возможно, он тогда неосторожно выпустил джина из бутылки…
16
А вообще все это время дни Замковской складывались однообразно. Она вставала рано, кормила сына, потом следовал утренний цикл игр, и они ехали в больницу. Возвращались, ужинали – и опять игры. Каждый день они созванивались с Тимофеем, Ирина честно рассказывала об успехах, а в последнее время, скорее, «неуспехах» сына, муж подбадривал ее и рассказывал о своих обычно успешных делах. Напряжение после их с Серенькой визита в Москву, по ощущению Замковской, спало. Во всяком случае, даже намека на ссору в этих телефонных разговорах ни разу не проскользнуло. И слава Богу…
По вечерам перед сном Ирина начала читать сыну сказки. Серенька лежал отрешенно, не проявляя ни удовольствия, ни гнева, но каждый вечер полчаса посвящались этому, казалось бы, бессмысленному занятию.
Потом начинался урок самообразования – чтение «Писем из Энска». Замковская в один из вечеров прочитала их все, в один присест, проревела полночи, а потом решила сделать это еще раз внимательно, с карандашом в руках, выписывая наиболее важные с ее точки зрения куски.
Никакого высшего образования за ее плечами не было, никто и никогда не учил ее делать конспекты или рефераты, здесь она «изобретала велосипед», поэтому выписки получались отрывочными и бессистемными.
Кстати, идею постоянно читать Сереньке сказки Ирина почерпнула именно из этих писем.
На второй или третий день такой работы, Замковская вдруг поняла, что с самого начала все делала неправильно. Записи ее явно делились на несколько категорий или тем. Поэтому она переписала все на отдельные листочки, решив, что потом разложит их по этим самым темам, название которых