в голове у этой девчонки?
Я морщусь и поворачиваюсь к Кьяне, чтобы натолкнутся на внимательный взгляд и сложенные на груди руки.
М-да.
– Я перед ней извинился, – говорю я, вспоминая о нашем последнем разговоре. – Теперь хочу извиниться перед тобой. Может прогуляемся в сторону кафетерия?
Она кивает, и я считаю это хорошим знаком: по морде я все-таки еще не получил.
– То, что случилось в ту ночь… Мне это было несвойственно. Я не считаю людей отбросами, тем более калейдоскопников. Они талантливые ребята, которые достойны учиться в Кэйпдоре гораздо больше некоторых въерхов.
Например, Ромины и ее прихвостней.
– Сам факт, что они помимо учебы еще и работают делает их только лучше. Таких как Мэйс. Я сделаю все, чтобы вернуть ей работу, и позабочусь, чтобы ее не обижали в академии. Ни ее, ни других калейдоскопников.
– Эту будет правильно, Лайтнер.
И это все? Столько слов про калейдоскопников, а теперь ей все равно? Почему тогда у меня такое чувство, словно я свернул не туда?
Она разворачивается, чтобы уйти, но я удерживаю ее за руку. Мне не хочется расставаться вот так.
– Кьяна, подожди.
– Лайтнер, я не хочу быть третьей лишней. – Кьяна хмурится. – Не хочу стоять между тобой и Вирной Мэйс.
– Между нами ничего нет.
– Не сомневаюсь. Тем не менее я сейчас третья лишняя, и ты прекрасно это знаешь.
Хуже всего то, что я действительно прекрасно это знаю.
– Мы можем хотя бы остаться друзьями?
– А ты оставался друзьями с бывшими? И что из этого вышло?
Я вспоминаю Ромину и морщусь. С такими друзьями врагов не надо.
– Ничего хорошего, – признаюсь. – Значит, это все?
– Да, – пожимает плечами Кьяна и уходит.
Я же засовываю руки в карманы и бреду в другом направлении.
Едх!
За все свои поступки нужно платить, кажется, теперь я осознаю это в полной мере. Это будет мне уроком, как сказал отец, и сейчас я с ним согласен. Поэтому хочется немедленно исправить свои ошибки, хотя бы для того, чтобы с ним не соглашаться. Ну и потому, что мне есть что исправлять. Да, я не могу изменить прошлое, но настоящее в моих руках.
Я не кривил душой, когда говорил Кьяне про калейдоскопников и Вирну. Особенно про нее. Кьяна права: Мэйс мне не просто нравится, я ею восхищаюсь. Как восхищаюсь океаном. Но мы слишком разные, и дело вовсе не в том, что я въерх, а она человек.
Чтобы отвлечься от мыслей о синеглазке, иду на стадион: до следующей пары прилично времени, а я знаю где найти Хара. И не ошибаюсь. Он сидит на трибуне, на самом верхнем ряду и что-то читает на своем тапете. Обычно мы зависаем здесь вместе, но сегодня особый случай.
– Привет, брат, – здороваюсь снова.
Мы знакомы с детства, и действительно близки друг с другом, как братья.
– Я здесь своих братьев не вижу, – отвечает Хар. – Мой брат никогда бы не стал травить людей.
– Это была ошибка.
– Ошибкой было, что ты позвал меня с собой, ничего не рассказав.
– Так ты поэтому