Настя.
– Да неужели ты не узнаёшь нас?… вы же нам помогли, тогда, после пожара,… где же ваш офицер?… где Морис?… – подойдя к нему вплотную, на чётком французском быстро спросила она.
– Sur cela vous la madame! (о, это вы мадам!) – воскликнул солдат, тут же узнав в усталой страннице русскую красавицу барышню, что они в роковую ночь пожарища сопровождали к себе в расположение. Мигом убрав саблю в ножны, солдатик сразу попятился назад, увлекая за собой Настю.
– Il ici il est malade… (он здесь, он болен…) – залепетал французик, жестикулируя руками пытаясь наглядно пояснить состояние своего лейтенанта. Но Арише и объяснять ничего не надо было, она сразу всё поняла, и не чувствуя ни холода, ни усталости, бросилась в глубь дома опережая солдата.
– Морис! Морис! ты где? это я? – громко взывая, вбежала она в дальнюю комнату, где в призрачном лунном полумраке, прислонившись спиной к холодной стене, прямо на полу сидел еле живой Морис.
– Что,… что с тобой, милый?… – пытаясь узнать, как он, припала к нему Ариша, хотя его больной, измождённый вид говорил уже о многом. Впалые глаза, рыхлые щёки, осунувшееся лицо, всё производило тяжелейшее впечатление. От былого офицерского лоска караульного лейтенанта не осталось и примет.
– Ариша, ты ли это?… Это сон?… может я, брежу?… – слабо шевеля губами, еле вымолвил Морис.
– Нет, это не сон,… это и вправду я, милый,…теперь мы вместе, я здесь, я рядом… – шептала Ариша, прикасаясь к его замёрзшему лицу своими горячими руками. Слёзы сами собой полились из её глаз, не давая ей спокойно дышать. Подошла Настя и солдатик, вместе они помогли Морису подняться и отвели его к огню. Оказывается, всё это время его отряд шёл за отступающей французской армией, прикрывая её отход. Но это прикрытие оказалось излишним, оно абсолютно не понадобилось. Так ни разу и, не вступив в бой за весь период отступления, его караул потерял почти всех солдат. Мороз и голод сделали своё дело. И сейчас далеко отстав от основных войск, они, оставшись всего вдвоём, забрались в этот дом и совсем отчаявшись, были готовы принять печальную участь своих погибших товарищей.
И вот только они разожгли в камине огонь, как услышали шум подъезжающего возка, подумав, что это дозор русских гусар, спрятались в соседней комнате. Морис к тому времени был уже так плох, что когда путницы окликнули хозяев он даже и не смог подняться, чтобы выйти к ним. И тогда его единственный солдат выглянув в гостиную, обнаружил там, у камина, двух женщин в коих вскорости и признал старых знакомых.
Утерев слёзы, сейчас уж и не зная, какие они, то ли слёзы радости, то ли печали, Ариша, как самая заправская сиделка тут же принялась ухаживать за своим возлюбленным. И все их теперешние затруднения, и даже боль от ранения, вмиг показались ей таким пустяком, такой мелочью, что абсолютно перестали для неё существовать. Ведь главное, они теперь были вместе, они были рядом. Всю ночь напролет, невзирая на усталость, Ариша, посылая постоянно солдатика за дровами, растапливала снег, готовя из него горячую