непривычно.
– Наконец-то, сын, ты проснулся! Сэр Дьен проводит тебя, и ты дашь Совету все подробности вечера, – голос отца напряжён, но в нём нет и тени волнения за собственное чадо.
Скорее уж Дон Альфет и не дорожит жизнью Леви в том смысле, в каком в это понятие вкладываются истинные чувства и значения этих слов. Как только за отцом закрывается дверь, а юный Бэлдэр садиться, приводя мысли в порядок, в поле его зрения появляется как всегда бесшумно ступающий помощник.
– Сэр Дьен, расскажи всё, – слова звучат хлёстко, подобно приказу.
– Вы выпили два коктейля «Молния Зевса» и стали падать. Я смог вовремя вас подхватить, юный господин. Когда мы с вами шли к нашему сид, один из гостей господина Вивьена перегородил нам путь и стал пересказывать на все лады сплетни. Вы затеяли драку, твердя во всеуслышание, что никто и никогда не будет называть вашего друга такими словами и уж тем более так думать о нём.
– Что за друг? – голова всё ещё болела и поэтому плохо соображала, а стоящая после вопроса гробовая тишина, навевала неосознанный страх.
Помассировав круговыми движениями виски, Леви поднял голову встречаясь глазами с тем, кого уж точно не ожидал здесь увидеть.
– Ну я прямо разочарован, – насмешливый голос Вивьена, разрезал тишину, – Неужели ты забыл моё имя? Говорил же тебе не напиваться.
Леви замер, пытаясь осознать, что тот сказал. Неужели парень, поддавшись пьяному угару пытался защитить де Шэатто. Почему данное предположение казалось нелепым, ведь сам Леви не считал Вивьена своим другом, так почему же он сказал об этом в слух? Никогда ему ещё не приходилось напиваться до такой степени. Юный Бэлдэр всегда знал меру, не доверяя своему окружению, брал лишь то, что, по его мнению, было проверено. «Молния Зевса» была одним из таких напитков, в которые ничего нельзя было подмешать, ибо тогда цвет и вкус менялся до неузнаваемости.
– Оставь нас, – голос не дрогнул, хоть и был ещё слаб.
Сэр Дьен склонив голову в поклоне, быстро развернулся и вышел за дверь. Просторная гостиная опустела. Молчание, опустившееся после ухода мужчины, прерывалась лишь дыханием двоих парней. Взгляды их сверкнули и скрестились словно световые пули бластеров. Непримиримое сверление продолжалось несколько минут.
– Значит порошок твоих рук дело, – растягивая слова и как бы играя, утверждал Вивьен, скрещивая руки перед собой.
Закрытая поза и промелькнувшая боль в глазах, позволили Леви понаблюдать за де Шэатто. Старая обида прошла, потускнели эмоции, месть уже не казалась такой уж необходимой. То, откуда Вивьен узнал, не составило труда догадаться. Пьяный язык, способствовал лучшему разговору во все времена.
– Что теперь?
– Даже отрицать не попробуешь? – глаза широко расширены, а губы сжаты в линию. Он ждёт реакции на свои слова, но сталкивается с холодной отчуждённостью, – Скучно.
От чего-то