ранило больнее пренебрежения, Кейт давно это усвоила, и, по всей вероятности, Калеб готов был присоединиться к числу добрых самаритян. Больше всего ей хотелось попросить его уйти – но он руководил расследованием убийства ее отца. Он играл важную роль. И кроме того, был ее источником информации. Было бы неразумно ссориться с ним.
Поэтому она заставила себя улыбнуться.
– Простите меня. Я не хотела вам грубить. Очень мило, что вы подумали обо мне. Просто… знаете, находиться здесь…
Кейт не договорила. Калеб кивнул.
– Могу представить. Потому я и подумал, что вам не следует так много времени проводить в одиночестве. И как следует поесть. – Он вошел следом за ней в прихожую. – А еще я хотел кое-что с вами обсудить.
Они прошли на кухню. Калеб положил пакет на стол и огляделся. И сразу отвел глаза, едва его взгляд коснулся стула, на котором был убит Ричард. Он не был на месте преступления, но видел снимки. Этого оказалось вполне достаточно. Калеб повидал немало злодеяний, но даже его это зрелище повергло в ужас.
Он встал посреди кухни.
– Вы долго проработали с моим отцом? – неожиданно спросила Кейт.
– Не очень, – ответил Калеб. – Я попал в его отдел за год до того, как он ушел в отставку. Так что у нас не было времени, чтобы как следует узнать друг друга и отметиться в каких-то общих историях. Но я глубоко уважал его, и жаль было, когда он ушел. Опытный и просто отличный полицейский, замечательный коллега…
– И замечательный отец, – тихо добавила Кейт, – и лучший муж для моей мамы. Они жили в счастливом браке. И вообще мы были счастливой семьей.
Калеб кивнул, как будто собирался сказать что-то, но промолчал. Повисло молчание. Затем он все же произнес:
– Возможно, я лезу не в свое дело, но вам не кажется, что нужно как-то освежить атмосферу в доме? Здесь месяцами не открывались окна, воздух затхлый и промозглый. Даже если забыть о том… происшествии, я и то впал бы в меланхолию. Посмотрите, как чудесно цветет сад. И на улице так тепло! Может, хотя бы открыть дверь?
Кейт кивнула. Они отворили хлипкую дверь – Калеб хмурым взглядом оценил ее состояние – и вышли на террасу. Кейт сразу окунулась в аромат травы и сирени; перед самым ее лицом пролетел мохнатый шмель. Жизнь…
Однако это не дарило ей радости и надежды – только еще плотнее стал комок в горле. Что станет с ее жизнью теперь?
– У вас… у вашего отца была какая-нибудь садовая мебель? – спросил Калеб.
Кейт кивнула.
– В сарае. Он убирал ее на зиму.
– Надо расставить ее на террасе и пообедать на свежем воздухе, – предложил Калеб.
Кейт чувствовала себя под натиском, словно кто-то пытался лечить ее против воли, и все же она сдержалась от язвительного замечания, которое просилось на язык. Ей хотелось знать о каждом шаге в расследовании, и на текущий момент Калеб был единственным ее источником. Поэтому она произнесла лишь:
– Пойдемте.
Они вместе вынесли на террасу стол и четыре стула, которые