свой график. – Тим представил мне остальных. Среди них была палеоархеолог по имени Майя Патель, с которой пару лет назад я встречалась на конференции. Была и Кейтлин Альфонсо, о которой я слышала, но никогда не встречала, – довольно известный приматолог. Она выглядела под стать своей профессии – седоватые волосы собраны лентой в хвостик, как у Джейн Гудолл. Последний, еще не представленный мне человек стоял в стороне, пока выполнялись формальности. Он сделал твердый шаг вперед, когда Тим произнес:
– А это Гай Генри.
Мужчина протянул руку. Я пожала ее и почувствовала, как мозоль на моей руке коснулась его ладони. Я слегка отпрянула и посмотрела вниз. Его большой палец лежал на моем. Кожа розовая и свежая, ногтевая лунка отшлифована и безупречно наманикюрена.
Я уловила запах лимона с оттенком чего-то пряного – слишком вкусный для одеколона. Он также бросил взгляд на наши руки, по которым сразу же можно было определить, кто из нас чем занимается.
– Розамунд Гейл. – Я отняла ладонь.
– Ваша репутация идет впереди вас.
– Вы француз. – Я улыбнулась, сообразив, что Тим англизировал его имя так, будто оно принадлежало инструктору по фитнесу на неполной ставке, уверяющему, что его пивное брюхо – это мышца. Но это был Ги Анри, известный парижский куратор. Я никогда не обращала особого внимания на музейную политику, но о Ги слышала даже я. Он возвел пристройку к музею в Арле, стекляшку, приделанную к старому, мрачному бетонному зданию в модернистском стиле. Благодаря этому музей занесли на карту города, и это привлекло столько туристов, сколько Арль никогда не видел, хотя влетело в копеечку. С консервативным французским правительством, скупившимся на финансирование региональных программ по искусству, Ги заключил беспрецедентную договоренность, что спонсировать строительство будет нефтяная компания. В сообществе археологов поговаривали, что это была американская модель бизнеса, первый шаг к использованию государственного учреждения в целях личной выгоды. Мои французские друзья твердо придерживались мнения, что Ги – варвар, открывающий двери ногой.
– Я и не сообразила, что вы были назначены в Музей древней истории, – сказала я.
– А вы знаете о моей работе в Арле?
– Конечно.
– Здесь мои полномочия почти такие же.
– Пригласить спонсора, чтобы он выгравировал над дверью название своей фирмы? – спросила я.
Он усмехнулся, ничуть не обидевшись.
– Дорогая моя, это Нью-Йорк. Богатым здесь не нужно прятаться за фирмой. Они выгравируют свои собственные имена. Но настоящая проблема в том, что это учреждение превратилось в пыльный склеп для экспонатов. А я сделаю из него центр обучения и дискуссий. Общественность заинтересуется динамичным институтом, столь же важным, как публичные библиотеки в девятнадцатом веке.
– Библиотеки финансировал Карнеги, – сказала я. – Из частных средств.
– И видел в этом общественное благо. Мы можем стать началом следующей американской