кофе он оставлял для Эрнесто. Брат любил всю эту мишуру – встречи и переговоры с галерейщиками, покупателями, заказчиками, журналистами. Эрнесто любил показать себя, свою красоту – а он был уверен, что необычайно хорош собой, – продемонстрировать свою эрудицию, свое умение жонглировать словами и фразами, свою причастность к высокому искусству.
В свои сорок семь он хорошо выглядел, в какой-то мере благодаря тому, что некоторое время назад, спохватившись, вцепился в уходящую молодость со всем отчаянием человека, вдруг обнаружившего, что время все-таки идет, нисколько не тормозя, что его не остановить и тем более не вернуть того, что было. С тех пор Эрнесто тщательно следил за собой, своей кожей, своими волосами, своей одеждой. Полки в его ванной комнате были заполнены баночками с кремами, масками и бальзамами, как у женщины. Два раза в месяц он посещал салон красоты. Три раза в неделю ходил в фитнес-клуб.
В результате всех усилий Эрнесто, в пестрой попугайной одежде, с золотой цепью на шее, золотым дутым браслетом на правом запястье, золотыми перстнями на пальцах, с напомаженными, крашеными в иссиня черный цвет, зачесанными назад волосами умеренной длины, с вьющимися кончиками, был похож на педика, коим в действительности не являлся, и на людей незнакомых производил обратное желаемому впечатление.
Его шизофреническая натура со склонностью к мгновенным перепадам настроения живо откликалась на все, что касалось общественной жизни. Он хотел быть, участвовать, присутствовать, он хотел всего, что могла дать арт-жизнь в Эльче, а если там ему чего-то начинало не хватать, он ехал в Мадрид или устраивал брату выставку в каком-нибудь большом городе за границей Испании. Крепкий и плотный, но с легкой небрежной походкой, он появлялся как дар с небес и желал внимания ‒ для себя и для брата. Другие его не интересовали.
Алехандро порой очень уставал от него, но ничего не мог поделать. Эрнесто с детства пил у него кровь и в их совместном сосуществовании ничего нельзя было изменить, никогда.
Лет пять назад он вдруг решил вернуться на родину и стал уговаривать Алехандро продать квартиры в Эльче, затем влюбился в испанку и передумал. Потом у него была идея переселиться в Китай ‒ он не мог толком объяснить, зачем, но все равно очень скоро снова передумал и опять начал смотреть каталоги недвижимости в России. Стопки этих каталогов пятилетней давности и сейчас еще пылились на антресолях в его квартире. Как обычно, его планы снова поменялись, и как обычно, после этого он быстро о них забыл.
В Чехию он с ними не поехал. Тоже было странно, между прочим. Но Алехандро, вспомнив о младшем брате сразу после неумной идеи заплатить Лине за секс, наконец сумел сосредоточиться, выкинуть все неважное из головы и полностью отдать себя этой женщине. Он этого хотел. Они оба этого хотели.
2.
В конце августа Лалин, утопающий в яркой зелени деревьев, всегда был необычайно красив. Еще царило лето, но уже чувствовалось по утрам холодное дыхание осени. Небо было таким высоким, таким чистым, ясным, голубым, какого