и ладно, ‒ звякнул зубами препод. ‒ Хорошо – и слава Богу… А как вы там кушаете, досыта? Не обижает никто?
‒ Досыта кушаем, папочка, никто не обижает, ‒ пропищал Князь. ‒ Мы и сейчас кушаем.
Минутная тишина. Детский портретик замерцал под носом у Князя.
‒ А чего вы там… сейчас… кушаете? ‒ диковато пробормотал бородач.
Личико свернулось в узел, из носа у Князя потянулись новые сопли, и всё уплотнялись, сияли ярче.
‒ Сейчас мы… мамочку кушаем.
Я глянул на бухгалтершу. У неё из уголка рта ползла тёмная струйка, глаза округлились и блестели мерцанием свечей.
‒ У ребяток синие язычки, белые личики, ‒ сипленько зудел Князь. ‒ Мы на розовом облаке живём, мы все сейчас… мамочку кушаем.
Снова тишина.
Тихий стон донёсся от бухгалтерши, и тут же её шумно вырвало на стол чем-то чёрным.
Князь Максим открыл глаза, захлопал ресницами. Белые сопли втянусь к нему в нос.
‒ Всё, конец сеанса, ‒ хрипло выдохнул он. ‒ Пресвятая Богородице, помилуй. Благодарственные молитвы – и аминь.
2
Свет включили, я зажмурился. Когда снова посмотрел на стол, моргая от чёрных пятен на сетчатке, увидел небольшую лужу жёлчи и крови. Рука бухгалтерши выскользнула из моих пальцев, я вытер ладонь о джинсы. Женщина согнулась пополам, её снова натужно вырвало, на этот раз – просто жёлчью, прямо на шоколадное печенье. Подумает бабушка Елена в следующий раз, прежде чем клиентам угощенье ставить…
‒ Марин, ты чего? ‒ всполошился препод. ‒ Хочешь, Фосфалюгеля дам? ‒ И, обернувшись почему-то ко мне, извиняющимся тоном сказал: ‒ Язва у неё, давно так не обострялась… Как бы не рак, не рак бы только…
Их выпроваживали долго, ждали, когда бухгалтерша Марина оклемается. Обострение хронических болезней – типичное дело во время сеанса. Бабушка Елена всех предупреждает, но никто, конечно, не прислушивается. Ладно хоть на этот раз без неотложки обошлось.
Бабушка Елена суетилась с тряпкой и не то молилась, не то матюгалась шёпотом.
Я подсел к Князю, подал ему стакан китайского чая. Заварка плавала по верху, но он только так и любит. Он выглядел уставшим, лицо казалось белее седых усов.
‒ Ничего я на этом треше не заработаю, ‒ сказал я ему, вымученно улыбаясь. ‒ Это шок-контент, такое вообще показывать нельзя. Дети ещё увидят. У меня рейтинг и так ниже плинтуса. Дворником, что ли, идти…
‒ На всё воля Божья, ‒ пробормотал Князь.
‒ Да какая там воля… Гностики пишут: творец вселенной – садист и изверг. Вот и я так думаю. Можете называть меня гностиком, светлейший Князь.
‒ Светлейший – один только Бог.
Я пожал плечами. Будоражить уставшего Князя мне не хотелось. Он-то свой хлеб зарабатывает честно, хотя бабушка Елена и забирает себе половину. Крыса хитрая. Текст для рекламы-то я составлял…
‒ Это же экзоплазма, да? ‒ поинтересовался я, чтобы перевести разговор. ‒ То, что у Вас из носа вытекло?
‒ Что там ещё вытекло?
‒ Волокна белые. Сложились в портрет. Я не в первый раз