смысла жизни, опять же через самостоятельное проникновение в Св. Писание, словом, то, что называется богообщением и не может быть сковано догматизмом и жесткими канонами. Именно такова Православная Русская Церковь, где служба изначально понятна и доступна любому человеку, катехизисы отсутствовали, а отпущение грехов за деньги полагали кощунством.
Даже взгляды на любовь и брак у нас с западноевропейцами не схожи. Любовь, опирающаяся на идею обладания, – это стремление покорить другого, сделать его своим приобретением. На любовь смотрят почти как на лишение свободы. Отсюда проистекают брачные контракты, движения феминисток, выступающих за освобождение женщины, измены и разводы как бегство на свободу и поиск новых предметов обладания.
Любовь, основывающаяся на идее бытия, созвучна именно русским представлениям о жизни, это существование двоих как «единой души и единой плоти», отсюда очень точно по смыслу выражено «моя половина», потому как только в единстве, только вместе муж и жена образуют единое целое. Такая любовь не требует обязательств и брачных договоров, потому что изначально зиждется на идеальной установке – дойти вдвоем, рука об руку до гробовой доски, жить долго и счастливо и умереть в один день.
Достаточно доказательств, что основные пласты жизни у европейцев и русских организованы по-разному. Но ведь в русскую картину мира сегодня активно внедряют именно западноевропейские образцы обучения, общения, власти, веры и любви. В образовании нас переводят на поголовное тестирование, учителей открыто, в документах именуют предоставляющими образовательные услуги. В общении заставляют жить по законам Карнеги, убеждая нас в необходимости притворяться, чтобы подчинить, подмять под себя собеседника, не желающего расставаться со своей точкой зрения. Во власти нам навязывают убежденность, что ответственность и долг властителям не нужны. Их задача, дескать, подчиняться законам, которые тем временем власть имущие переделывают под свое безответственное правление. В Вере нас приучают к католическому догматизму, запрещая думать и рассуждать. В любви нам навязывают идею физического и материального обладания с закономерно следующими из нее брачными контрактами и так называемыми «гражданскими браками» как наименьшим ограничением свободы.
К счастью, все это действует в России плохо, не приживается пока, потому что в русском языке существует мощное противоядие – преграда для представлений, основанных на западной по происхождению идее обладания. Вот примеры разных национальных типов поведения в истории. Выдающийся русский лингвист А.А. Шахматов, получив письмо от своих земляков, крестьян Саратовской губернии о царящем там голоде, отказался от места адъюнкта Российской Академии наук и уехал на родину, чтобы помочь крестьянам преодолеть голод и эпидемию. С другой стороны, великий Гегель, получив приглашение работать в престижном университете, живо откликнулся письмом к ректору: «А сколько кулей полбы