ее выбор, малой. Нужно уходить. Эл права, у нас нет времени на болтовню! Скорее, в машинный сектор!
– Погоди! Эл…
– Она не глупа, Фай! Просто доверься ее выбору!
Лица заключенных исчезли в темноте коридоров. Фай не смел, обернутся, ведь обратить взгляд назад, значило остаться, поддаться минутному порыву всеобщей сплоченности. Остаться, чтобы пасть, направляя оружие на воинов государства. Остаться, чтобы потерять все.
Но судьба распорядилась иначе. Сегодня, за здравый смысл отвечает Тео. Чей холодный взгляд и нетронутый горячностью ум, спасут тех немногих, которым предстоит продолжить битву, но уже за стенами железной тюрьмы.
Ноги едва передвигались под тяжестью обмякшего тела. Гладкая поверхность пули проникала вплоть при каждом шаге, заставляя задыхаться от боли. Губы скривились в злобном оскале. Перед глазами исчезали и появлялись крохотные огоньки света, приводимые в движение громкоголосым призывом Тео.
Бывший напарник с трудом смог выудить из убойщика маршрут в искомый сектор, где наготове поджидал бронированный фургон. Транспорт, предназначенный для безопасной перевозки осужденных, станет спасением для отсидевших преступников, стает средством, достижения свободы.
Пристанище автомобильной техники находилось в западном крыле здания. Узкий лестничный пролет зигзагом углублялся вниз. Пороги издавали душераздирающий скрежет при движении, словно на них обрушивается двухтонное существо, оседая всем своим весом. Перила вибрируют в такт спешному людскому бегу.
– Наконец-то. Время перевалило за 18.10, а вас все не было. Я начал подумывать, будто план прогорел.
Тео внимательно осмотрел службиста, примчавшегося встречать процессию заключенных. Его лицо испуганное, вспотевшее от волнения вертелось из стороны в сторону, ожидая прихода неприятеля. Пусть, надзиратели мерно спали под действием газа, но наркоз не вечен, скоро пары рассеются, и хозяева одиночных камер восстанут, чтобы обрушить порцию наказаний на разбушевавшихся подчиненных.
– Ваш фургон наготове. Скажите, хоть у кого-то из присутствующих есть заряженный пистолет?
Рука Тео приподнялась вверх.
– Вам придется, выстрелить в меня, сэр.
Мужчина произнес эти слова спокойно и ровно. От такого безразличия по спине Тео пробежали мурашки. Ему много раз приходилось, палить по цели, отбрасывая чувства в дальний угол и настраиваясь, на выполнение задачи, но тюрьма выбила из него давние воспоминания о работе, выполняемой когда-то. Восемь лет без звенящего звука в ушах от выпущенной пули, восемь лет, без щелчков механизма, снимающего ограничение внутри оружия, восемь лет без изогнутой поверхности спускового крючка.
Невидимый барьер выстроился между мужчиной и пистолетом, врученным бравой медсестрой.
– Тео, дай его мне. Я сделаю все сам…
Лицо Бирна, мертвенно-бледное обернулось к напарнику. Дрожащий пальцы перехватили рукоять оружия и с силой сжали. Рука вытянулась вперед, наперекор ноющей боли в плече.
Щелчок