пять можно его пересечь. Дорога проложена бетонными плитами. С обеих сторон непроходимые джунгли, отдающие эхом звуки неизвестных насекомых и птиц. Редко попадаются маленькие магазинчики, где продают папайю, арбузы и бензин в литровых бутылках из-под местного рома.
– Марк! – закричала я и нажала на тормоз. – Смотри, слон! Слон! Настоящий огромный слон!
Я остановилась посередине дороги, не веря своим глазам.
Большой слон, размахивая хоботом, переходил дорогу, его вел на поводке, покачивая головой в разные стороны, молодой таец. И это так созвучно вписывалось в картину джунглей. Молодой мужчина, не переставая покачивать головой, на ломаном английском рассказал нам, что совсем рядом находится ферма, где живет несколько слонов – и молодых, и в солидном возрасте, как слониха Луу, попавшаяся нам на пути.
Мы подождали, пока Луу перейдет на другую сторону дороги, медленно переставляя одну толстую ногу за другой. И поехали дальше.
После деревянного указателя с надписью на тайском языке Марк неожиданно свернул.
– Заедем к моему другу, – сказал он. – Ты не против?
– Нет, конечно не против.
Мы подъехали к двухэтажному дому, окруженному запутанными лианами и гигантскими пальмами со всех сторон. От главной дороги мы ехали минут пять и не встретили ни одного человека, не увидели ни одного домика. Здесь нет даже собак.
Припарковав свои байки под козырьком стеклянного гаража, мы двинулись в сторону дома. Навстречу к нам вышел невысокий человек с черными длинными волосами и забавно выбритой бородой. Он был одет в широкую льняную рубашку и белые просторные штаны, волочащиеся по идеально чистому полу.
– Привет, Бо! – говорит Марк, и они пожимают друг другу руки. – Познакомься, это Мира, моя прелестная соседка по острову.
Что-то лицо этого немолодого длинноволосого человека мне кажется очень знакомым, словно мы встречались много лет назад, но я никак не могу вспомнить, где и при каких обстоятельствах. Бо протягивает мне руку, чтобы поприветствовать, и тут я понимаю, кто это.
Тот, под чьи песни мы танцевали на школьных дискотеках в начальных классах. Тот, кого копировали миллионы подростков по всей России. Тот, кто совершенно случайно придумал легендарную фразу «пипл хавает».
Выглядит Богомир почти так же, как двадцать лет назад. Уверенный взгляд, самодовольная улыбка. Если приблизиться, можно рассмотреть седину и мимические морщинки, растекающиеся от глаз, но в целом узнаю все того же разжигателя огня в женских сердцах.
На своей огромной веранде он заботливо обустраивает для меня кресло, разложив на нем две подушки цвета фуксии, и без всяких предисловий спрашивает:
– Малышка, что с твоими ногами?
Не самый ожидаемый вопрос, который мне хотелось бы услышать от Тимана Богомира. И не самое приятное обращение от незнакомого человека – «малышка»… Как из какого-то пошлого боевика родом из девяностых.
Тиман закуривает самокрутку и передает ее длинноволосой девушке