Я с ней сильнее,
Тьмою заменяю свет,
Став ночным бездонным небом,
Тем, чего как будто нет,
Тем, что будто бы забыто.
В пустоту уходит страх,
И с коварством, ненасытно,
Словно чёрная дыра,
Все вбираю неизбежно.
Пустота. Ей нет границ.
Пустота. И нет надежды.
И навеки мир в тени.
Охлаждённый, чуть дрожащий,
Мир в тени, а тень во мне.
Мёртвый мир, но настоящий.
Пустота, все дело в ней.
Я проснулась. Мне не тесно.
Ночь просторна и чиста.
Тьма, в которой все известно.
Тьма, и с нею – пустота.
Отпустите в мой собственный ад
Отпустите в мой собственный ад,
В одиночества сладкое горе,
И верните мне ржавый закат
Над взбесившимся города морем,
Над безбашенным пьяным весельем,
Асфальтированным безразличьем.
Ночь послужит мне мягкой постелью,
Пьяный крик превратится в привычку.
Я желаю сердитого шторма,
Ночи с громом, дождями размытой,
Ночи, ночи без цели и формы,
Чтобы просто остаться забытой,
Чтоб идти и, крича, быть неслышной,
Выпускать свою боль незаметно,
Почему кто-то в спину мне дышит,
Почему не качаюсь от ветра?
Где ты, молнии яркая бритва?
Где ты, звонкий убийственный град?
Повторяю я вместо молитвы:
Отпустите в мой собственный ад.
Оливера Шестакова
Читатель
Читатель,
это стихотворение
– мост между мной
и тобой.
Руки вытянуты
через пропасть
разнообразия.
Лучи, которые путешествуют
в пространстве и времени.
Читатель,
увидишь ли ты,
что была ночь
во время написания
этого стихотворения
и что полная луна
вошла в мою комнату,
легла на подушку
рядом со мной
и ждала,
когда я усну.
Увидишь ли ты,
что под моим окном
цветущие лилии
пахнули опьяняюще
и что это стихотворение
разбудило меня,
попросив
написать его.
Когда читал,
чувствовал ли ты
на мгновение,
что ты не
один?
Читатель,
сумеешь ли ты
читать
между строк?
Созревание
Первое произнесено слово
это рождение,
а начало бытия
это предложение.
И дальше
с самого начала
это истории и романы.
Из праистории
кругозор неба
высеченный в камне
о значении рассвета.
Я