напомнил полковник. – Вас, мистер Дигби-Джонс, это касается в первую очередь.
В зале тут же воцарилась тишина. От внимания полковника не ускользнули заговорщицкие взгляды, которыми Дигби-Джонс обменялся с двумя кадетами за соседним столом, когда садился на место.
– Кадет Эшкомб!
Ройстон Эшкомб, со скучающим видом постукивавший по крышке стола, словно зашел в аудиторию по ошибке, вскинул голову, прежде чем подняться во весь свой внушительный рост.
– Чтобы получить более полное представление о диспозиции, лорд Реглан вместе со своим штабом форсировал реку, – начал он, – мимо французского огневого рубежа под командованием маршала де Сент-Арно слева и русского под командованием генерала Меншикова напротив него. Он нашел вершину холма идеальной огневой позицией и расположил там девятифунтовые орудия, впоследствии принудившие русских к отступлению.
Дождавшись удовлетворенного кивка полковника, кадет опустился на скамью.
– И как можно оценить это решение лорда Реглана с тактической точки зрения? Я хотел бы знать ваше мнение, джентльмены.
Кадеты выглядели озадаченными, а потом вдруг все как один занялись своими письменными принадлежностями. Внезапно обнаружилось, что в эту минуту у них нет занятия важнее, чем чинить карандаши и наполнять чернилами перья.
Полковник Норбери был известен своими каверзными вопросами, особенно когда дело касалось битв, в которых он участвовал лично. Например, этой войны, которая отгремела более тридцати лет назад, задолго до того, как молодые люди появились на свет. Там, в Крыму, англо-французские войска сжали армию русского царя в своих смертельных тисках. В битве на реке Альма и при Инкермане полк Норбери потерял более половины личного состава. «Их осталось немного, но они были выкованы из железа», – так говорили потом об этом подразделении. И здесь, в Королевском военном училище, никто ни разу не усомнился в правдивости этого высказывания.
В первом ряду поднялась все та же рука, и полковник тут же направился в ее сторону, медленно, чеканя каждый шаг. Только теперь самые внимательные из кадетов могли заметить, что он осторожно ступает на левую ногу, – отголосок тяжелого ранения, полученного в Индии и положившего конец его военной карьере. Крест Виктории – высшая военная награда Империи, для многих столь желанная, но присуждаемая лишь за исключительную доблесть, – стал полковнику утешением. Здесь, в Сандхёрсте, о нем и его обладателе ходили легенды.
Стивен втянул голову в плечи, уставившись в открытую тетрадь. Большой палец лихорадочно давил на авторучку. Скрип-скрип-скрип… Вот полковник остановился над ним. Курсанта прошиб холодный пот, когда он почувствовал на себе пронизывающий взгляд. «Ну, давай, Джереми, – мысленно умолял кадет. – Разве ты не видишь, как он шастает вокруг меня? Пожалуйста, Джереми, спаси меня».
– Кадет Норбери!
Как же паршиво приходилось ему, профессорскому сыну, в Сандхёрсте! Особенно на уроках тактики. Сущий ад!
Стивен