этот был заказан в Нью-Йорке; так значилось на дощечке, прикрепленной к его основанию; но основание тоже оказалось с изъяном, и семидесятисильная машина отломилась от треснувшего основания, подскочила в воздух, сокрушая все болты и крепления, и повалилась на бок. А «Снарк» продолжал сидеть в иле, и два буксирных парохода продолжали безуспешно тащить его.
– Ничего, – сказала Чармиан, – зато подумай только, какой он крепкий и остойчивый!
– Да, – сказал я, – и какой у него изумительный нос!
Итак, мы собрались с духом и продолжали начатое. Поломанный двигатель мы привязали к его негодному основанию; разлетевшуюся передачу мы сняли и спрятали отдельно, – все это мы сделали, чтобы после, в Гонолулу, произвести необходимые починки и заказать новые звенья для передачи. Когда-то, в туманной дали времен, «Снарк» покрыли белым грунтом, по которому собирались красить его дальше. При внимательном исследовании и теперь еще видны были следы окраски. Но внутри «Снарк» так и не удалось покрасить. Внутри он был покрыт жирным слоем грязи и табачного сока, который оставили все многочисленные рабочие, перебывавшие на нем. Но мы относились к этому спокойно; сор и грязь нетрудно счистить, а позже, когда мы доберемся до Гонолулу, можно будет покрасить «Снарк» при его ремонте.
С большим трудом нам удалось стащить «Снарк» с того места, где он застрял, и поставить его у Оклэндской пристани. Мы привезли на телегах из дому всякую утварь, и книги, и одеяла, и багаж наш, и наших служащих. Одновременно с этим лавиной посыпалось и все остальное: дрова и уголь, вода и резервуары для воды, овощи, провизия, керосин, спасательная шлюпка, моторная лодка, все наши знакомые, все знакомые наших знакомых и все те, кто утверждал, будто они знакомые наши, да к тому же еще кое-какие знакомые тех, кто был знаком со знакомыми кое-кого из членов нашей команды. Были здесь также репортеры, и фотографы, и совсем посторонние люди, и над всем этим носились облака угольной пыли с пристани.
Было решено, что мы снимемся в воскресенье, в одиннадцать утра. Наступил вечер субботы. И толпа и угольная пыль были особенно густы в этот день. В одном кармане у меня была чековая книжка, вечное перо и промокательная бумага; в другом кармане около двух тысяч долларов золотом и банковыми билетами. Я готов был встретить кредиторов: мелких – наличными, солидных – чеками – и ждал только Роско, который должен был привезти счета ста пятнадцати фирм, задержавших меня здесь столько месяцев.
И вдруг еще раз совершилось непостижимое и чудовищное. Раньше чем успел приехать Роско, приехал другой. Этот другой был судебным приставом Соединенных Штатов. Он укрепил бумажку на гордой мачте «Снарка», и все на пристани могли прочесть, что на «Снарк» наложен арест за неуплату долгов. Затем судебный пристав оставил «Снарк» на попечение маленького старичка, а сам удалился. Теперь я уже не имел власти над «Снарком» и над его изумительным носом. Теперь его господином и повелителем был маленький старичок, который любезно разъяснил