не против нашего общения, – Денис допил чай и обтёр салфеткой руки. – Хочешь – верь, хочешь – нет, но это правда. Делить нам нечего.
По моему взгляду Денис понял, что сказал что-то не то.
– Пусть они напрягаются, – быстро поправился он. – Я не вмешиваюсь.
Я тоже уже давно перестал вмешиваться в отношения родителей. Поначалу да, не отрицаю, был зол на отца, защищал маму, так как считал её жертвой. Даже думал, что никогда больше не смогу его видеть. Но нет. Прошло время, всё более-менее улеглось для меня, а вот мама до сих пор не может отойти от предательства отца.
Влюбившись, у меня на многое открылись глаза. Я попытался встать на место отца. Он же тоже, типа влюбился. Я не верил в это. Теперь задаюсь вопросом, почему он не мог влюбиться? Конечно, мог. И было у него два пути: страдать, оставаясь со старой семьёй, или уйти и быть счастливым с новой. Он выбрал счастье. В первой семье остались жена и трое детей, во второй – счастье. Судить его я перестал, неблагодарное это дело. Обида осталась, и никуда она не денется, но былой ненависти уже нет.
– Тогда предлагаю обменяться телефонами, – сказал я.
– Не возражаю. – Денис щёлкнул пальцами. – Ким, приезжай к нам. Нет, правда, приезжай. Твой отец будет рад.
Или мне показалось, или он действительно сделал акцент на слове «твой». В любом случае, я это оценил.
– Ловлю на слове. Значит, созвонимся.
– Обязательно.
В этот момент меня так и подмывало пригласить Дениса с нами за город. Сумел смолчать. И, наверное, правильно сделал. Нельзя, чтобы события развивались столь стремительно. Для первого раза и так достаточно.
Обменявшись рукопожатием, мы попрощались. Я поспешил доставить пакет, вспомнив, что нам с Танькой ещё надо успеть на рынок за овощами.
Глава третья
Дела семейные
На обратной дороге я задремал в метро. Сказалась бессонная ночь. Долго не удавалось уснуть, было слишком много мыслей, они всегда появляются ночью и сильно терзают. Борюсь сам с собой: приказываю, умоляю, прошу… Я где-то слышал, у человека есть не один, а два внутренних голоса. Первый благоразумный, настроенный исключительно на положительные эмоции, он часто стыдит, взывает к совести, даёт обдуманные советы. Второй голос – голос непослушания и противоречий. Именно он начинает шептать, а потом и кричать в ситуациях, когда человеку необходимо себя оправдать.
Стоял я утром у окна, решая, идти в школу или нет, а два голоса вели отчаянную борьбу. Иди надо, говорил первый. Если останешься дома, ничего страшного не случится, безапелляционно заявил второй.
Возможно, все эти голоса полнейшая ерунда, но мне так понравилась данная теория, что я сумел её принять. И надо сказать, уже не единожды убеждался в правдивости сказанного.
Лежу на кровати, думаю. И вдруг внутренний голос начинает отчитывать за бездействие. Вопрошает с возмущением, почему я до сих пор не открыл правду Наде? Чего жду, на что надеюсь? Влюбился, так скажи ей об этом. А не ходи, как влюблённый идиот в образе жертвы.
Появляется уверенность и желание при первой же встрече во всём признаться Наде. Хотя она и так наверняка многое понимает, не может не понимать. Но проходит