возвратившись, пришел Ярослав в Новгород, и послал за море за варягами. И пришел Якун с варягами, и был Якун тот красив, и плащ у него был золотом выткан. И пришел к Ярославу, и пошел Ярослав с Якуном на Мстислава. Мстислав же, услышав, вышел против них к Листвену. Мстислав же с вечера исполчил дружину и поставил северян прямо против варягов, а сам стал с дружиною своею по обеим сторонам. И наступила ночь, была тьма, молния, гром и дождь. И сказал Мстислав дружине своей: «Пойдем на них». И пошли Мстислав и Ярослав друг на друга, и схватилась дружина северян с варягами, и трудились варяги, рубя северян, и затем двинулся Мстислав с дружиной своей и стал рубить варягов. И была сеча сильна, и когда сверкала молния, блистало оружие, и была гроза велика и сеча сильна и страшна. И когда увидел Ярослав, что терпит поражение, побежал с Якуном, князем варяжским, и Якун тут потерял свой плащ золотой. Ярослав же пришел в Новгород, а Якун ушел за море. Мстислав же чуть свет, увидев лежащими посеченных своих северян и Ярославовых варягов, сказал: “Кто тому не рад? Вот лежит северянин, а вот варяг, а дружина своя цела”».
Как видим, Мстислав выражает радость, что уцелела его русско-касожская дружина и одновременно равнодушен к потерям черниговчан и северян, что подтверждает точность соловьевской характеристики. Впрочем, для эпохи Средневековья подобное разделение на свою личную дружину (о которой надо всячески заботиться) и всех остальных (судьба которых мало волновала властителей) было в порядке вещей. И в конце концов, ведь именно максимальная забота о преданном властителю войске позволяла в то предельно жестокое время гарантировать хотя бы минимальную безопасность своим подданным. Да и Соловьев, несмотря на свои слова, тоже признает народную любовь к Мстиславу: «…этот князь своим богатырством поразил внимание и долго жил в его памяти; ни об одном из князей в дошедших до нас списках не встречаем мы таких подробностей».
И когда летописец с тоской вспоминал о князьях-воинах былых времен, то явно перед его глазами стоял прежде всего образ Мстислава Удалого: «Те князья не собирали много имения, вир и продаж неправедных не налагали на людей; но если случится правая вира, ту брали и тотчас отдавали дружине на оружие. Дружина этим кормилась, воевала чужие страны; в битвах говорили друг другу: «Братья! Потянем по своем князе и по Русской земле!» Не говорили князю: «Мало мне ста гривен; не наряжали жен своих в золотые обручи, ходили жены их в серебре; и вот они расплодили (т. е. территориально расширили. – Авт.) землю Русскую».
Еще более поэтично (хотя и не слишком точно исторически) описана битва у Листвена в прекрасном стихотворении «Гакон Слепой» Алексея Константиновича Толстого:
«В деснице жива еще прежняя мочь,
И крепки по-прежнему плечи;
Но очи одела мне вечная ночь –
Кто хочет мне, други, рубиться помочь?
Вы слышите крики далече?
Схватите ж скорей за поводья коня,
Помчите меня В кипение сечи!»
И отроки с двух его взяли сторон,
И,