этих шпионок. Обе – красавицы и не замужем, без детей, хотя возраст обязывал их обзавестись семьями. Странно… Почему я раньше об этом не задумывался?
– Смотрите, как это здорово, – воскликнул Колесов, подойдя к нашему столику и, обращаясь прежде всего ко мне, – можно каждый день загадывать желания, находясь между этих прекрасных созданий!
Я не ответил, но подумал о том, какова действительная роль Колесова в развитии сюжета? Он ли вербовал сестрёнок по заданию Ерёмина, или здесь попотел сам Крутов? Как осуществлялась вербовка, через постель? Никогда ранее не посещавшее меня чувство тяжёлой ревности, глухо заворочалось где – то в области сердца. Ну и ну! Этого ещё не хватало! Я постарался отогнать глупые внутренние эмоции и натянул на свою физиономию некое подобие улыбки. Попутно я пришёл к решению: сегодня, непременно, надо нажраться, может быть, до зелёных чертей, до блевотины. Фу, прости Господи… Ну, действительно, вдруг меня впереди ждут месяцы полного трезвяка? Не смертельно, конечно, но всё же… Я и не предполагал, что будет так и не так. Что меня обучат пить спиртное, не пьянея. Но, не будем забегать вперёд. Вновь пришедшие расселись вокруг стола, имевшего прямоугольную форму, на свободные стулья. Девицы расположились напротив братьев Высоких, а мы с Колесовым оказались друг против друга по торцам. При этом я – под пальмой, как бы во главе застолья. Все поглядывали на меня, не прикасаясь ни к питью, ни к еде. Видя это, я взял слово.
– Ну, что, дамы и господа, – я старался быть приветливым, хотя в голове вертелось сравнение с пиром во время чумы. – Сегодня все мы здесь собрались не знаю зачем, но ведаю, почему. Скорее всего, потому, что время от времени людям надо расставаться со своими иллюзиями и хоронить такие отжившие понятия, как дружба, любовь, порядочность. Ладно, оставим лирику поэтам и, если всё оплачено, грех этим не воспользоваться. Серый, наливай.(Я знал, что Колесов не любил, когда его так называли и сделал это сознательно, так как он, на самом деле оказался серым. Типа, оборотень.) – Пить будем, – продолжил я с большим воодушевлением, – гулять будем. А смерть придёт – помирать будем!
Я обратил внимание на то, что братья Высокие, при упоминании мной о смерти, тревожно переглянулись, а сёстры Гавриленко одновременно вздрогнули, фужеры в их руках звонко и печально звякнули.
– Ну, Соло, ты и сказанул! – Разливавший Шампанское Колесов, передёрнул плечами, – смерть придёт…
Таким образом, благодаря мне, начало нашего застолья оказалось безрадостным. Но, постепенно, под воздействием алкоголя и закуски, моя душа начала оттаивать и распускаться, как подснежник под первыми лучами весеннего солнца. Глядя на меня, остальные всё более и более расслаблялись.
В этот вечер на сцене «Белой лошади» обосновался незнакомый мне возрастной коллективчик. Я ещё подумал, что может быть это самодеятельность из дома престарелых чекистов (если таковые дома имеют место быть). Какая-то бабуся исполнила «Очи чёрные». Хорошо, однако, исполнила,