ты, девка, подожди. Некогда мне сейчас умирать.
К какой девке обращался, сын и не догадался. Может, к той, которую за ведьму приняли?
Глава восьмая
Лето уже вовсю золотило окрестности. Подошла пшеница. Уродился и отцовский овес, и Михаил Андреевич послал Семена в станицу к барону Шпигелю сказать, что и этим летом овес у него уродился, лучше некуда. Хоть половину июня вовсю лил дождь и затруднял уборку зерна, Михаил Андреевич караулил погожие дни, будто от них у него жизнь зависела, и посылал своих домашних на косьбу, всякому обещая то, чего тот желал.
– Любка, чи тоби приданое не нужно? – кричал он.
– Да что вы, отец, я и так по четыре часа сплю, – отмахивалась девушка.
– Сема, сынок, ты же хорошего коня хотел.
– Да у меня и Щирый неплох, – усмехался тот.
Но при этом все дети работали в меру своих сил, даже маленький Гришка. Начиная с того, как рвали в поле сорняки, и до того, как зерно надо было убирать.
Отец в прошлом году купил на ярмарке в Ейске жатку, и теперь Гришка как взрослый управлял конем, и жатка шла ровно, на нужной высоте от земли срезая колоски.
Землю, выделенную Семену в семнадцать лет, решили не сдавать в аренду, и на ней Михаил Андреевич тоже посеял овес.
Все знали, что мать была против овса. И все твердила: пшеницу, давайте сеять пшеницу!
– Далась тебе эта пшеница! – кричал Михаил Андреевич, а, спохватившись, испуганно замолкал: куда ж казаку без пшеницы?
Теперь, когда он оказался прав, старший Гречко не то, чтобы ходил гоголем, но потихоньку посмеивался в усы: мол, вы еще узнаете, как батько умеет хозяйствовать! Теперь все Гречко почувствовали, что значит богатеть. Зоя Григорьевна, думавшая больше всего о том, чтобы сын ее пошел служить, не хуже других обмундированный, а бельгийскую винтовку… В крайнем случае, она сама ему купит! На те деньги, что отложила себе на похороны.
Люба тайно радовалась: ее приданое тоже вырастет, и Митька Иващенко возьмет Любу в жены с дорогой душой. Почему в женихи себе непременно нужно богача присматривать? К кому сердце лежит, за того и идти надо. Будет помогать отцу с его овсом, глядишь, и к приданному лишняя копейка прибавится. Да что копейка! У Любы будет столько денег, что ей все равно станет, за кого замуж выходить.
Она и думать не желала о том, что чем ее приданное больше, тем мечта, выйти за бедного Дмитрия отодвигается все дальше.
От барона Шпигеля пришел целый караван подвод. Оказалось, что в их округе овес не уродился, и пришлось бы барону выписывать его откуда-нибудь издалека, так что Михаилу Андреевичу он заплатил за зерно не скупясь.
А потом Шпигель и сам приехал в своей карете к дому Гречко. Только в прошлый раз барон гостил всего один день, а теперь решил все как следует осмотреть, и заодно взглянуть, как хозяйствуют другие станичники: может, еще у кого-то уродился овес? По той цене, что продает его Гречко, покупать овес выгодно, и кто знает, может, перекупать? Да отправлять за границу. Люциус Филиппович