и обсуждению нынешних. Но это все не о нем. Старик напоминал корень дуба – чем старше становился, тем, казалось, выглядел крепче и жилистей. То же касалось и его характера. Если тело иногда уже подводило Алмостера Бровина – в чем он, следует сказать, отказывался признаваться даже себе самому, – то нрав его с каждым прожитым днем становился все жестче. И в этом не раз приходилось убеждаться братьям, когда следовало наказание за проступки и шалости, свойственные их возрасту.
Ни отца, ни матери Фарри и Слов не знали. Сколько себя помнили, единственным их родственником был Алмостер Бровин. Их дядя. Впрочем, они даже не знали, с чьей стороны он им родственник. Со стороны отца или матери? Алмостер Бровин никогда не говорил о прошлом их семьи. Любой другой счел бы это странным, но не братья, ведь так было всегда. Конечно, временами их снедало любопытство, но после первого же вопроса Алмостер Бровин всегда находил какое-либо «полезное занятие», которое напрочь отбивало желание интересоваться родословной. Постепенно так и повелось. Двое братьев вместе с дядей жили в самой глуши, почти рядом со Стеной земель Дома Вудакс. Промышляли охотой, рыбной ловлей. Время от времени спускались по реке в небольшую деревеньку, которая даже не имела названия, чтобы обменять добытые шкуры на вещи, необходимые в хозяйстве. И не задавали неугодных дяде вопросов.
– Фарри, это что за представление? – Старик упер руки в бока и насупленно глянул на одного из братьев.
– Мы просто тренировались, дядя. – Фарри безуспешно пытался счистить грязь с одежды. – Ты же сам говорил…
– Я знаю, что говорил! Что это был за прыжок?
– Ну-у-у… – протянул Фарри, оставив наконец одежду в покое. – Я думал…
– Ты думал тем местом, по которому получил пинок от брата, – перебил дядя. – И скажи спасибо, что это был только пинок, а не кинжал под ребра.
Он укоризненно покачал головой, глядя то на одного парня, то на другого. Братья стояли перед ним, всем своим видом выражая раскаяние. Немного портило картину только то, что Фарри потирал ушибленный сапогом Слова зад.
– Ладно, на охоту пора, – махнул рукой Алмостер Бровин. – Если через минуту вы не будете стоять передо мной, готовые идти в лес…
Последние слова были обращены в пустоту. Фарри и Слов будто испарились, исчезнув за углом дома. Алмостер Бровин нахмурился.
– Тренировались они… – буркнул он и глянул на стоявшее уже высоко солнце. – Вечером потренируетесь.
Лес был настолько густым, что пройти по нему хоть сотню шагов казалось подвигом. Деревья росли густо – толстые стволы стояли почти вплотную друг к другу, оставляя только небольшие просветы, в которые разве что лиса и протиснется. Там же, где расстояние между деревьями позволяло пройти и человеку, царствовали густой кустарник, заросли высоких трав и конечно же вездесущий бурелом, которого кое-где было навалено чуть ли не на высоту человеческого роста.
Этот лес протянулся, как говорил Алмостер Бровин, больше чем на сотню верст с севера на юг, до