пульт и выключила кондиционер, а потом, увидев, как вздрагивает и зябко ежится больной, сняла с себя белый платок и принакрыла им плечи старика.
И, словно по волшебству, тот успокоился, начал дышать ровно и спокойно.
Алёна решила немножко подождать, пока он уснет покрепче, а потом забрать платок. Но сначала нужно было найти медсестру и попросить, чтобы старику принесли одеяло.
Она на цыпочках вышла из палаты и чуть ли не подпрыгнула, услышав позади громкое всхлипывание.
Повернулась. Из той двери, откуда недавно доносился спор, выскочила высокая полная женщина в белом халате и, закрыв лицо руками, кинулась прямо на Алёну.
– Выпей воды и успокойся! – посоветовал кто-то за дверью, и она захлопнулась.
Силясь удержаться на ногах, Алёна подхватила женщину:
– Осторожней!
Та отстранилась, отвела руки от лица и взглянула на Алёну слепыми от слез глазами:
– Ой, это вы… что вы здесь делаете?
Алёна с изумлением обнаружила, что стоит чуть ли не в обнимку с Татьяной… с той самой горничной из «Дерибаса», Танюткой, уволенной по ее вине.
– Я… – растерянно пробормотала она, – я жду одного знакомого. А вы? Таня, вы на меня, наверное, сердитесь, но честное слово, я на вас никому не жаловалась, это недоразумение…
Танютка снова закрыла лицо руками:
– Да о чем вы?! Вот так живем-живем, злимся, что-то строим из себя, а потом раз – и нет человека! Умирает такой хороший человек, такой добрый… а я ничего не могу поделать…
Алёна вдруг вспомнила, что на пышной Татьяниной груди в ночь заселения в гостиницу был бейджик с надписью: «Татьяна Мазур». Арнольду некоторое время назад звонила Татьяна, жена Бори Мазура, племянника Юлия Матвеевича Батмана. Так вот оно что, Танютка о старом коллекционере горюет. Он дядя ее мужа, а она оплакивает его, будто родного человека! Видимо, он был… да почему был? Он ведь еще жив! – и в самом деле добрый и хороший человек.
А Танютка между тем никак не могла уняться, все плакала да плакала. Алёна встревожилась, что эти рыдания разбудят спящего старика, и повела Танютку в холл, мимо двери, где мужские голоса все еще шипели друг на друга, изредка прерываемые чьим-то успокаивающим рокотом.
Они сели рядом на стул, Танютка почему-то крепко держала Алёну за руку, словно это ее успокаивало:
– Вы знаете, я когда замуж вышла, как в клоповник попала. Борик, мой муж, он хороший такой, а его двоюродные братья – это ужас! Дядю все время уговаривали коллекцию продать. А для него вся жизнь в этой коллекции. Вот теперь кольцо украли, они на него напустились, как коршуны, Борик в командировке в Киеве, только завтра вернется, а они тут лаются… дядин знакомый юрист приехал, чтобы их успокоить, а Додя, как змей, всех жалит, подзуживает, чтобы юрист дал им доверенность на продажу коллекции, пока дядя не оклемался!
«Так, – смекнула Алёна, – юрист – это она так Арнольда называет, а другие – это Павлуша, который на сером «мерсе»