часа в день. Вас устроит?
– А оплата?
– 16 кредитов в час, если, конечно, вы нам подойдете.
– Я думала, вы сказали, что я подхожу.
– Конечно, но эта работа не так проста, как кажется. Вы когда-нибудь работали натурщицей?
– Мой брат – художник. Иногда он рисовал меня. Когда я была ребенком.
– Ваш брат художник? – оживился старый мастер. – Назовите мне его имя. Возможно, мы с ним знакомы?
– Мы поссорились, и я не хочу говорить об этом.
– Понятно, – мастер тяжело вздохнул, спросил, сможет ли Габу приступить к работе на следующее утро.
– Могу хоть прямо сейчас, – сказала она.
– Вам так сильно нужны деньги?
– Мне нужна работа. Иначе придется вернуться в подводный город.
– А как же брат?
– Я сказала, что мы с ним поссорились, – Габу поджала губы, стараясь дать понять старику, что больше не хочет говорить об этом.
– У вас очень хорошо получается передавать эмоции, – похвалил он.
Габу пожала плечами. Старый мастер улыбнулся, предложил познакомиться с группой. Габу снова пожала плечами.
– Думаю, вы подружитесь, – пообещал он. – Приходите сегодня во второй половине дня. Заодно посмотрите, как работает другая натурщица.
– Если это необходимо.
– Тогда считайте, что это необходимо, – старый мастер примирительно улыбнулся. Эта улыбка подкупала, помогала расслабиться, довериться ему.
«16 кредитов не так и плохо, – думала Габу, убивая оставшееся до назначенной встречи время. – Очень неплохо». Она прошла мимо ресторана, где требовались посудомойки с оплатой чуть больше двух кредитов в час. «Да можно сказать, что мне везет!» – развеселилась Габу. Она пообедала в кафе на открытом воздухе, прошлась по магазинам, невольно продолжая изучать предложения о работе, а не товары, и в хорошем настроении пришла в мастерскую. Старый художник встретил ее в дверях. За его спиной Габу видела обнаженную натурщицу. Девушка была очень высокой, с обритой налысо головой и неестественно большими зелеными глазами.
– Разве она человек? – недоверчиво спросила мастера Габу.
– Люди очень разнообразны. Не правда ли? – последние его слова предназначались аудитории.
Мужчины и женщины хохотнули, прокатился едва уловимый шепот. Обнаженная женщина на подиуме осталась неподвижной. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. «Словно статуя», – подумала Габу.
– Это вас смущает? – спросил старый мастер.
– Что смущает? – растерялась Габу, решив, что он каким-то образом смог прочитать ее мысли.
– Ее нагота, – пояснил он.
– Ах, нагота! – Габу окинула девушку беглым взглядом. – Не особенно. Тем более пикантные места все равно прикрыты.
– Для вас важно лишь это?
– А для вас разве нет?
– Мы рисуем душу человека, а не тело, – старый мастер подумал и добавил, – не только тело.
Аудитория снова хохотнула. Мастер ударил в ладоши и громко объявил, что завтра они рисуют