но делал это скорее из чистого озлобления. Он уже не надеялся, что удастся хоть чуточку проплыть вперед. «Черт с ним. Я все равно не хотел возвращаться… Чувство долга. Но я хотя бы пытался».
Он стукнулся обо что-то единственной частью тела, которая не онемела, – лицом. Поднял руки, избавляясь от этого препятствия, и невольно ухватился за горизонтальный железный брусок. «Держись за него… Зачем? Какой смысл…»
– Держись! – Это слово отдалось в его голове, прозвучало у самого уха. На английском языке.
Женский голос? Невозможно! У него начались галлюцинации. «Осталось уже недолго». Кто-то схватил его за одну руку. И Росс провалился в темноту.
Когда же он придет в себя?.. Мег отбросила волосы, закрывшие ей глаза, встала и вылила грязную воду в помойное ведро. Промокшая юбка неприятно липла к ногам, но с этим можно подождать. У нее есть еще одно платье, но сейчас нельзя рисковать и испортить его. Еще будет время заняться стиркой и обрести респектабельный вид, когда она закончит ухаживать за своим пациентом.
Мег отошла назад, уперев руки в бока, не без удовольствия разглядывая мужчину, лежавшего на койке. Потребовалось четверо рабочих дока, чтобы обвязать его веревкой и вытащить вместе с Мег, которая держала его за руку, стоя по колено в воде и вжимаясь в ржавую лестницу, согнувшись в три погибели. Он потерял сознание и промок насквозь. Казалось, Мег пытается сдвинуть с места мертвую лошадь. Вспоминая это, она потерла ноющие плечи.
Члены экипажа «Фалмутской розы» не стали выяснять, кто Мег такая, пока она шла по сходням следом за несшими его мужчинами. Она шла вместе с майором Брендоном, и этого, как она и рассчитывала, оказалось достаточно, чтобы ее пропустили на борт корабля. К счастью, его имя значилось на багаже, а в воинских мундирах Мег сейчас разбиралась не хуже, чем в молитвеннике. За последние полтора года она успела снять не одну сотню мундиров.
Мужчины дотащили раненого до каюты и по просьбе Мег раздели его, иначе пришлось бы разрезать одежду. Мокрые вещи висели на гвоздях, которые прежний пассажир каюты вбил в перегородку. Мужчина лежал, накрытый простыней от груди до ног.
Мег промыла появившиеся от удара о лестницу ссадины на лице, налила свежей воды в таз, открыла пухлую кожаную сумку, стоявшую рядом с ее дорожным сундуком, достала ножницы и стала срезать промокшую перевязку на его ноге. А-а-ах! Дыхание со свистом вырвалось из ее уст. Мужчину оперировали в боевых условиях, грубо и быстро, после чего он перестал обращать внимание на свою рану прямо над коленом.
Его оперировали, думая лишь о том, как скорее вытащить пулю. По внешнему виду раны это произошло совсем недавно. Не оставалось сомнений, что ранен он близ Тулузы. Какое невезение – получить пулю во время последней битвы войны, почти через несколько часов после того, как пришла новость о капитуляции и отречении Наполеона.
Мег подумала, что ногу, наверное, собирались ампутировать – на войне это обычное дело. Бросив взгляд на мужчину, она поняла, что тот, видимо, отказался от ампутации. Выражение лица свидетельствовало о том, что