она казалась ужасным скоплением механизмов. Сейчас же, это простая и удобная “игрушка”. “Всё равно, что чинить садовые инструменты” – подумал Генрих. Ему не раз приходилось чинить что-то дома и теперь он изучил новый “инструмент”.
Сзади начали раздаваться громкие шаги. Этот звук шел от двери и медленно приближался к Генриху. С каждой секундой они были громче и громче. Это мог быть любой солдат, но увы, Генрих знал эту поступь.
– Я горжусь вами, солдаты. Вы не только справились раньше остальных, так и занялись действительно важным делом. Сейчас у вас нет осложнений как вчера, и вы справляетесь идеально. – Манфрэд говорил почти рядом с Генрихом, стоя от него в паре метров.
Закончив сборку, Генрих сел на койку. Он принялся внимательно рассматривать свою работу, проверяя каждый механизм. Собирать приходилось по памяти и оставалось только надеяться, что всё сделано так же хорошо, как и по инструкции. Затвор, курок, магазин – всё на своих местах.
Манфрэд обратил внимание на шум. Он посмотрел как Генрих часто дёргал затвор своего карабина. Немного устав от лишнего шума, офицер подошел к Генриху и потребовал его оружие. Взяв его в руки, он повторил ту же церемонию, что и была на стрельбище. Вглядываясь в дуло, он нажимал на спусковой крючок.
– Ударник смещён. При выстреле из боевого патрона – оружие взорвётся на месте затвора. Пересобери. – сказав это, Манфрэд кинул карабин на койку Генриха.
Молча пересобирая своё ружьё, Генрих слышал как Манфрэд начал подходить к другим солдатам. Позже стемнело. Солнце ушло за горы и улица погрузилась во тьму. Закончив сборку, Генрих оставил свой карабин и лег спать.
Второй день был легче первого, поэтому не удалось уснуть сразу. Генрих лежал на койке и смотрел в окно. Смотрел на то, как за ним высоко в небе висела Луна – яркий белый шар, похожий на линзу фонаря.
Безграничная зеленая поляна с маленькой и пышной травой. Генрих стоял в удивительно прекрасном месте, где только под ним росли цветы. Они были ему знакомы. Это был тысячелистник. Такие цветы росли недалеко от его дома. Они были плотно расположены друг к другу и образовывали вокруг Генриха маленькое облако. Его посетила мысль, что давно он не лежал в окружении цветов, он даже забыл когда это было в последний раз. Тогда он лег на них и, подперев руками голову, смотрел на небо. Зрелище голубого гиганта вселяло в Генриха мысль и надежду, что он когда-нибудь сможет еще полежать в цветах в окружении своей семьи. Генрих пришел к мысли, что он даже не помнит запаха тысячелистника. Тогда, проведя рукой в сторону, он сорвал один цветок и поднёс его к лицу. Сухое и серое растение рассыпалось в его руках. Стебли падали прямо на щеки. Поднявшись, Генрих обнаружил, что уже находится в другом месте. Небольшой холм, который был полностью усажен серыми надгробиями. Надписи были стёрты, а сам холм стремился вверх, на вершине которого стояло самое больше надгробие. Один его вид нагонял печаль и тоску. Человек, что покоился под ним, был важным.
Генрих покинул мир снов, когда ощутил, что по его коже прошелся