отметить, что при идейно-религиозной ориентации на Восток в текстах русских публицистов, развивающих в той или иной степени концепцию «Москва – III Рим», в политической жизни Московского государства, начиная уже с Ивана III, отчетливо проступают западнические черты. Первое столкновение между «восточниками» и «западниками» в политике произошло уже в 1550‑е годы. Внешнеполитический курс А.Ф. Адашева, направленный на захват территорий бывшей Золотой Орды, пришел в противоречие с ориентацией Ивана Грозного на Запад. Царь явно благоволил к иностранцам, предоставляя им льготы при поступлении на русскую службу. Лютеранам было позволено завести в Москве свою церковь. Ливонская война была начата с целью укрепить позиции Руси в Прибалтике. Дело даже доходило до того, что Иван решил назначить своим наследником ливонского короля Магнуса и женил его на своей племяннице. Венцом всего этого стало намерение царя жениться на английской королеве Елизавете, эмигрировать в Англию и сделаться английским королем. Однако несмотря на все эти факты западничество Ивана не следует переоценивать. В частности, в области религии он, хотя и проявлял относительную терпимость в различных конфессиях (характерно, что Иван осудил Варфоломеевскую ночь), сам оставался на строго православной позиции. Так, в полемике с протестантским проповедником Яном Рокитой Иван сказал: «Яко латыни – прелесть, тако и вы – тма» [Иван Грозный, 2001, с. 91].
6
Перевод, правда, остался не опубликован и в настоящее время хранится в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (Ф. 550. Основное собрание русской книги). Эту справку мне любезно предоставил главный библиограф РНБ Дмитрий Борисович Азиатцев, за что его сердечно благодарю.
7
Взгляд Руссо выражал крайне радикальную точку зрения на общественную природу человека, разделяемую далеко не всеми просветителями. Так Гельвеций, например, считая такую точку зрения опасной, утверждал, что сделать людей добродетельными «можно только, объединяя личную выгоду с общей» [Гельвеций, 1974, с. 262], а его русский последователь А.Н. Радищев, возражая Руссо, писал: «Гражданин, становясь гражданином не перестает быть человеком» [Радищев, 1938, с. 278].
8
Кант проводит актуальное для эпохи Французской революции разграничение республики и демократии. В отличие от демократии, являющейся всего лишь формой правления наряду с автократией и аристократией, республика – «это государственный принцип отделения исполнительной власти (правительства) от законодательной» [Кант, 1994, с. 16]. Форма правления определяется тем, кому принадлежит вся полнота власти. В любом случае такая власть деспотическая независимо от того, принадлежит она одному человеку, нескольким людям или всему народу. Только разделение властей является гарантией от деспотизма и способно защитить права каждого отдельного человека. Такая форма правления исключает войну, но она возможна лишь в окружении других республик. Кант не был сторонником универсальной республики, нивелирующей языковые, религиозные и прочие различия людей. По его мнению, только в условиях различия возможно подлинное согласие, «ведущее к взаимопониманию и миру, который осуществляется и о�