хор Разин.
– Для меня большая честь, что ты слышал о семье, – барон нахлобучил шляпу и сразу сделался моложе на вид – лицо у него было румяное и полное, если бы не седина, он казался бы совсем не старым. – В Москве сейчас сделалось опасно. С юга вторглись дикари, захватили Ленинский тракт. Даже сюда добрались, как видишь.
– Они и раньше здесь показывались, только редко, – вставил Альбинос.
– Эти смелые, потому что за ними сила, – вздохнул барон. – Они не боятся больше ни Ордена, ни московских кланов. Ну что ж, пусть москвичи покажут свою силу. С нами они держались грозно, а теперь будут грозить войску мутантов. Наша семья мирная, нам не по душе сражения. Это только молодым хочется стрелять.
Мошка на всякий случай отодвинулся еще на шаг.
– Ну а мы откочуем в Рязань, – закончил барон. – Потом поглядим, что дальше.
– Может, в Рязани встретимся, – бросил Разин. – Едем, Музыкант.
– Рязань совсем не изменилась, – заметил Альбинос, когда сендер миновал свалку ржавеющих остовов древних машин и проехал мимо указателя «УЛИЦА БУТЫРКА».
Дело шло к вечеру, и на дороге между домами было тесно. Вдоль заборов, украшенных черепами мутафагов, расхаживали старатели, под повозками кто-то спал, упряжные манисы шипели и качали плоскими головами вслед сендеру, выплевывая черные раздвоенные языки.
– Куда сейчас? К «Злому киборгу»? – спросил Альбинос. – Эта улица ведет к гостинице, ею Миха Ротник и заправляет.
– Это после. Ты знаешь лавку старьевщика? Давай к ней.
– С мотором над дверью? Знаю, конечно. Так что же, хромой Прокоп – и есть человек Меха-Корпа? Никогда бы не подумал.
– А ты и теперь не должен так думать. Наведаемся к Прокопу, после забудешь о нем. Осторожно!
Через дорогу, шатаясь, брел пьяный – судя по одежде, старатель. Увидев сендер, он попытался ускорить шаг, запутался в собственных ногах и рухнул в кучу навоза. Альбинос аккуратно объехал пьяницу, который тут же заснул, блаженно жмурясь посреди вонючей лужи.
– Хороший город, – пробормотал Разин.
– Это центральная улица, – зачем-то пояснил Альб.
Лавка Прокопа находилась на окраине, далеко от площади, где кипела местная деловая жизнь и где процветало заведение Михи Ротника. Альбинос предпочел не показываться у «Злого киборга» и проехал переулками. Похоже, они понравились Разину не меньше, чем улица со спящим забулдыгой – здесь было тесно, грязно и куда больше навоза. И домишки на окраине были убогие – развалюхи, сколоченные из старого хлама. Лавка Прокопа выглядела получше соседних зданий, это было крепкое сооружение, возведенное на древнем кирпичном фундаменте. Над входом покачивался старинный электромотор, к которому были подвешены осколки стекла, пестрые обломки пластика и древние электронные платы. Под вечерним солнышком пайка сверкала красным.
Альб толкнул дверь, она заскрипела, звякнули подвешенные над входом железки и стекляшки. Разин зашел следом и огляделся – вдоль стен тянулись полки. Верхние занимала старая посуда,