ол», – и кивает так по-особенному. А сам снова ко мне: где бывала, какие края знаешь? Я отвечаю: там-то и там-то, делаю вид, что не гляжу, как Митяй у меня за спиной свой револьвер разряжает. Револьвер такой здоровенный, патроны под заказ, видно, ему делают, а на поясе кармашки для патронов. Так я, пока он меня к Шарпану вел, парочку стянула. Вот он, значит, сует свой ствол разряженный, а Шарпан и командует: «Стреляй мне в лоб, прямо в середину. Если попадешь, не сдрейфишь, то беру тебя стрелком. Мне охранники всегда требуются». И скалится этак ласково. Я туда-сюда глазами, будто забоялась, а он и рад, Шарпан-то. Следит за моим взглядом, на руки не смотрит. – Йоля[1] вспомнила, как нарочно прикусила губу и шмыгала носом, будто вот-вот слезу пустит. Сейчас ей было весело рассказывать, а тогда сердце ёкало, конечно.
– Радостный человек Шарпан, любит пошутить, – вставил Киря.
– Так и я тоже радостная. Пока он веселился, я патрон-то и зарядила. Взвожу курок, он все радуется, и Митяй за спиной у меня тоже радуется. Дала им маленько порадоваться, потом револьвер поднимаю. Вроде боязно мне – то нацелю Шарпану в лобешник, то ствол отведу вбок… Потом – раз! – вскидываю над собой и ба-бах в потолок. А уж второй выстрел – точно в лоб, но патрона нет, щелкнул курок, и только. Вот тут-то самая смехота и началась. – Вспомнив смехоту, Йоля улыбнулась.
– Представляю, да… – глубокомысленно вздохнул Киря.
– Ага. Я стою, на меня с потолка труха сыпется, Шарпан сидит весь бледный, аж посинел маленько. Народ в двери ломится – как же так, у хозяина стрельба, не случилось ли чего? Митяй, тот грох на колени! «Разрядил, – бормочет, – чтоб меня некроз взял, разрядил!»
Киря тоже улыбнулся, растянув морщинистое запыленное лицо:
– Да, дела… Но работу тебе Шарпан все-таки дал.
– А как же. Чего бы я иначе с тобой тряслась на мотоциклетке на этой? Объяснила, откуда патрон у меня, Митяй уже с коленок встал, кармашки на ремне проверил, весь красный сделался. Но смолчал, хотя сильно на меня сердитый был. Я ему потом объяснила: не сердись, дядька Митяй, очень мне служба нужна, до зарезу надо пристроиться, скоро ж сезон дождей, никуда отсюда не денусь, мне бы переждать…
– Ну и ладно, – заключил Киря. – Вот и ты при деле, и мне веселее. Не то пришлось бы одному катить на прииск.
Киря был мужик спокойный, возраста немолодого и попутчик вполне подходящий. Одно в нем Йоле не очень нравилось – любил, чтобы ему что-то рассказывали, пока он мотоциклетку ведет. Даже не важно что, лишь бы орал кто-то над ухом сквозь рев мотора и лязг подвески. Эту историю, как ее Шарпан на службу принимал, Йоля уже в третий раз повторяла.
– Здесь поворот, – объявил Киря, – от караванной дороги уходим.
Мотоциклетка, рыча, запрыгала, выбираясь из накатанной колеи.
– А далеко еще?
– Да считай две трети пути отмахали. И самое опасное место уже проехали. Бандиты какие, они на караванную дорогу выходят. А здесь края безлюдные, безводные, и никаких тебе бандитов. Разве что орда мутантская нагрянет, так что ты по сторонам все же поглядывай.
– А зачем сюда мутантам? Что им тот прииск?
– Прииск им ни к чему, а ты поглядывай. Мало ли, какая беда. Ведь не прибыла цистерна вовремя, что-то там стряслось.
Прииск, при котором богатый торговец Шарпан устроил производство, лежал посреди безводной пустоши, где ни людей, ни зверья не водилось. Раз в две декады оттуда прибывала цистерна, но вот срок миновал, да еще декада сверх того, а доставщики не приехали. Шарпан отправил Кирю на мотоциклетке, чтобы выяснить причину. Это и стало первым заданием Йоли. Поручение спокойное, безопасное, с надежным проверенным попутчиком. Для начала в самый раз. И гонца сопровождать не помешает, и заодно Киря после расскажет, какова девчонка в работе. Шарпан хоть и любил изредка пошутить, но вопросы решал основательно, ничего не делал зря и привык одно с другим увязывать.
Старая дорога, которой пользовались торговцы, осталась позади, теперь мотоциклетка катила по равнине. Куда ни глянь – все плоское и желтое, пропеченное солнцем. Пока держались дороги, за мотоциклеткой вспухал пышный желтовато-серый хвост, теперь пыли стало поменьше. Йоля тряслась на сиденье, поглядывала по сторонам и изредка косилась на водителя. Крепко сбитый, плотный, загорелый Киря сгорбился, сжимая руль, и медленно цедил слова. Он все так делал – медленно, основательно, наверняка.
– Расскажи еще чего, – попросил он, – а то скучно едем. Вот, к примеру, как ты в первый раз человека пристрелила? Не холостым, а всерьез?
– Про это не люблю.
– А и зря. Ничего хорошего в таком нет, но если нужно, то приходится, и я своего первого как сейчас помню… Морду-то укутай, через дым поедем.
Мотоциклетка обогнула бугор, и впереди встали, как серые колонны, плотные струи пара. Равнина была покрыта озерцами грязи, источающими зловонные испарения. Киря натянул очки с чензировыми прокладками, плотно прилегающие к лицу, и прикрыл нос шарфом. Йоля прежде дивилась, зачем ему очки, сдвинутые на лоб, он же их ни разу не надел. И шарф, как у небохода. Теперь понятно, к