произошло. Куда подевался водила, почему его башмак в трех десятках шагов валяется? Его это кровь на руле или чья? С прииска можно на мотоциклетке пару охранников привезти, вчетвером надежней.
На прииске добывали слоистый камень, который после варки и обработки превращался в некое подобие чензира. Может, это чензир и был, только плохой, низкого качества. «Чензир для бедных», – так сказал Киря, пока ехали по тракту. Небоходы его не покупают, потому что тяжелый и слишком легко плавится, вон из цистерны по пути расплескивался. Но Шарпан все же умел эту липкую дрянь продать, а инкерманские гетманы хотя и блюли свою монополию, но пока что к Шарпану ничего не имели, конкурент он для них не слишком опасный. К тому же гетманов недавно крепко побили под Херсон-Градом, им сейчас не до Шарпана…
Йоля взгромоздилась на сиденье, и Киря повел мотоциклетку вокруг холма, потом долина гейзеров осталась позади, а на горизонте синеватой глыбой встал горный кряж, где и располагался прииск. Там, по словам Кири, трудились с десяток рабочих да втрое больше рабов копали породу. При них восемь человек охраны.
Мотоциклетка въехала на фабричный двор и замерла. Побелевшие от солнца стены, примыкающие к скальным отрогам, дощатые пристройки, груды обломков, какие-то ржавые железяки, повсюду лужи застывшей черной массы… и тишина. Такая же странная тишина, как в долине с ядовитыми испарениями, где осталась цистерна. Там и здесь – предметы, принадлежащие человеку, совсем недавно бывшие в употреблении и заброшенные.
Киря заглушил мотор и огляделся.
– Куда это они все подевались? Здесь всегда грохот стоит: породу дробят, чензир в котлах бурлит, все шипит, пар и дым клубами…
Йоля потыкала ботинком застывшую черную лужу – твердо. Разлитый чензир схватился намертво, как камень. И только она собралась спросить Кирю, сколько времени нужно этой дряни, чтобы так высохнуть, как створка ворот, скрипнув, приоткрылась. Йоля пригнулась и вскинула ствол. Из тени выглянула небритая рожа.
– Киря, ты? Один?
– С девкой вот. Что у вас тут, Леван? – Обернувшись к Йоле, Киря шепнул: – Спрячь пистоль, это Леван, старший охраны здесь. Слышь, Леван, так что ж?..
Договорить он не успел – створки ворот качнулись, пропуская толпу. Больше десятка мужчин бросились к мотоциклетке. Они мчались, отталкивая друг друга, спотыкались, хватались за чужую одежду, чтобы не свалиться… хрипя, отпихивали вцепившиеся руки… Мигом окружили мотоциклетку, Йолю толкнули, так что она повалилась в засохший чензир, потеряла Кирю из виду и вконец растерялась. Что ей делать? Это же не бандиты, свои вроде? И не стреляют, не орут, ничего такого.
– Эй, ты чего? – выкрикнул в сутолоке Киря, Йоля услышала звуки ударов, хриплые возгласы, стон напарника.
Выстрелить она успела дважды, потом ее ударили по голове, в глазах потемнело. Она вцепилась в рукоять «беретты», которую рвали из рук, не удержала, получила еще несколько крепких пинков… Затарахтел мотор мотоциклетки, звук удалялся, вслед неслись проклятия.
Йоля