Может, у меня и впрямь нелады с ролью получаются? Тебе со стороны виднее, да ты совет дай, что делать, научи. Нет же, как-то встретились на гастролях, поздоровались, погуляли у всех на виду – дескать, ничего, как видите, дружим, но тепла в разговорах не было, холодок так и сквозил между слов.
Одному из них я как-то сказал в застольной беседе: «Коллегу вашего недавно видел, привет вам передавал. Между прочим, он находит, что за последние два-три года вы сильно развили свой талант. Так и говорит мне: «Талант у него от бога».
Сказал я это между прочим, не придавая значения разговору. И собеседник мой, казалось, оставил без внимания мои слова. Однако, когда, провожая гостя, я довел его до калитки, то он, уже открывая дверцу автомобиля, спросил меня:
– Вы это правду сказали, Фёдор Григорьевич?
– Это вы о чем?
– Насчёт таланта.
– А-а! Ну конечно! Он очень высоко вас ценит! Приятель кивнул мне, улыбнулся. Глаза его блеснули радостью.
– Спасибо, – сказал он на прощанье и уехал. При очередной встрече с другим артистом я применил тот же нехитрый прием.
– Вы вот, вижу, недолюбливаете Н., – начал я издалека, – а он к вам очень тепло относится и, я считаю, верно об игре вашей говорил.
– Это любопытно! – вскинулся мой приятель. – А ну-ка, Фёдор Григорьевич, что же он там о моей игре вещает?
– А говорит, игра у вас в последние годы стала душевнее. Раздумчивость появилась, образ лучше раскрываете, замысел драматурга умеете постичь.
Артист оживился.
– Да? – спросил он, недоверчиво глядя на меня. – Неужели? Мне ведь всё время только и говорят, что о его пренебрежении ко мне. Салонный артист, дескать, я, был талант, да весь вышел.
Артист долго молчал насупившись. Потом сказал:
– Спасибо вам душевное за весть такую. Я ведь его, чёрта, вон как люблю, да всё казалось, что он-то меня… Впрочем, ладно. Вот скоро мы встретимся, потолкуем.
Так, применив нехитрый, почти детский приём, «святую ложь» или «ложь во спасение», я не только примирил двух выдающихся деятелей искусства, но и сделал снова их друзьями. Они теперь охотно встречаются друг с другом, обмениваются советами, помогают один другому. И от этого выигрывают не только они лично, но и, смею надеяться, искусство в целом.
Об этом способе налаживания взаимоотношений между людьми мне подсказала моя сестра, Васса Григорьевна. Её назначили директором школы, где был недружный коллектив учителей. Когда она пришла в школу, учителя приходили к ней и жаловались друг на друга, говоря, какая та или другая учительница плохая и как она себя плохо ведёт.
Сестра внимательно, но спокойно слушает, а потом с некоторым недоумением и даже сожалением говорит:
– Вы вот про Марию Ивановну тут столько плохого наговорили, а она только что была у меня и хвалила вас, что вы и умная, и тактичная, и уроки так хорошо ведёте.
Учительница, смущённая, выходит из кабинета.
Так, разговаривая