дай бог, – хихикнула Йора, – ты так и замуж-то никогда не выйдешь. Мало ли чего в избраннике высмотришь? Идеальных людей нет.
– Больно хотелось замуж, – скривилась Дина. – Во-первых, мне еще только одиннадцать лет. Рано мне еще замуж. А во-вторых, главное, чтобы он сам во мне ничего не высмотрел, а я-то уж как-нибудь справлюсь с его недостатками.
– Пайсина говорит, что самая большая ошибка, это пытаться переделать человека, – заметила Гаота.
– А что же она сама делает? – не поняла Йора. – Она же учитель!
– Она не об этом, – покачала головой Гаота, подошла к Тису и положила ему руки на плечи. – Она о любви. Правда, до конца я так и не поняла. Странная она стала как будто. То говорит, что того, кого любишь, нельзя переделывать, то говорит, что когда любишь, не видишь недостатков. Как-то это все не сходится.
– Не стоит, Гаота, – мотнул головой Тис, поежившись от прикосновения девчонки. – Ты устанешь, а я через пару часов вновь буду трястись от озноба. Это же не болезнь. Сейчас Джор принесет горячий ягодный отвар с медом и пару пирожков. А может и не пару. Всем хватит.
– Я лучше знаю, стоит или не стоит, – поджала губы Гаота и закрыла глаза. – Я просто должна понять…
Она и в самом деле не могла понять, что происходит с их приятелем. Того темного клубка, который Гаота разглядела в нем при первой встрече, теперь не было. В Тисе теперь как будто вообще ничего не было. Он был выскобленной вазой. Выскобленной до крови на внутренних стенках. Гаота снова и снова пыталась проглядеть его изнутри, но не видела ничего. Вот только невидимая рана, оставшаяся от вырванной из Тиса чужеродной силы, не затягивалась. И на пальцах у нее всякий раз оставалось что-то вроде прозрачной пленки.
Гаота зажмурилась и потрясла руками. Нет, вроде бы показалось. Тем более, что она прикасалась ладонями к одежде.
– Ну? – спросил Тис. – Спасибо, что не пыталась наполнить меня силой. Что ты разглядела?
– Ничего, – с огорчением надула губы Гаота и присела с другой стороны от Тиса. – Сам-то что чувствуешь? Неужели не было облегчения, когда избавился от той тяжести?
– Разве я говорил, что то ощущение было тяжестью? – удивился Тис. – Оно было дикой болью и огромной силой одновременно. Или ее соблазном. Я радовался, что избавился от боли. И теперь радуюсь. А силой… Силой я все равно бы не воспользовался. Той силой. То, чем я воспользовался во всей этой истории, было моим, не влитым в меня кем-то. Но сейчас и этого нет. Я как будто отравлен. Кто-то словно вливает в меня яд. По одной капле каждый день. Чтобы я не умер, но и не жил. Или чтобы умирал долго и медленно.
– Но я ничего не вижу! – в отчаянии воскликнула Гаота. – Я даже хулиганку Глойну вижу, когда она становится невидимой для всех остальных. Я должна видеть! Но я не вижу…
– Неправда! – раздался веселый голос и возле Гаоты словно соткалась из воздуха маленькая, но очень озорная девчонка. – И вовсе не всегда ты меня видишь!
– Только тебя тут не хватало, – хором произнесли Дина