браслет.
А сам Саша ей уже не принадлежал…
Не тогда, а спустя месяц-два попалась ей статья о венгерских событиях, и вот что там прочитала:
«В ночь с 3 на 4 ноября советские войска вошли в Будапешт и подавили народное восстание против коммунистического режима… После XX съезда КПСС восточноевропейские страны все более открыто выражали несогласие с коммунистическими порядками и ограничением свободы личности. В Будапеште систематически проводились студенческие митинги, на которых все громче звучали протесты против существующих порядков, студенты требовали вывода советских войск, проведения свободных выборов, отмены цензуры, введения многопартийной системы. К студентам вскоре присоединились вооруженные рабочие. Во время одного из митингов 23 октября разрушили памятники Сталину! Группы повстанцев штурмовали здание, где расположились радиостудии. Полиция начала стрелять в народ… Руководство СССР приняло решение о повторном введении в Будапешт своих войск. Было объявлено о создании Временного рабоче-крестьянского правительства во главе с Яношем Кадаром, который официально обратился к СССР с просьбой об оказании военной помощи. Тысячи повстанцев были убиты, десятки тысяч венгров бежали в Австрию. 21 ноября Надь, укрывшийся в югославском посольстве, был арестован и вывезен в Румынию (позднее казнен)».
А что Сашина мать? Что Филя, который с сестрой навещал Полину Степановну и слушал ее рассказы? Хорошо зная образ жизни военнослужащих, будучи дисциплинированным членом партии, Полина Степановна была еще и человеком простодушным, доверчивым и верила, что партия отправила ее сына в ответственную секретную командировку. Ежедневно, ровно в восемь, быстрым шагом направлялась она на Садовое кольцо, к троллейбусу номер десять, а возвращалась поздно, и еще долго горела лампочка в ее окне. Она составляла списки картин, которыми должны были быть украшены гарнизонные дома офицеров: «Первая конная» Авилова, «На поле Куликовом» Бубнова, «Ленин на трибуне» Герасимова и т. д. и т. п.
Когда заходили к ней Тина с Филей – радовалась:
– Вы приходите, приходите, я посижу с вами – будто с Сашей повидаюсь…
Потемнело лицо белокожей Вали-Валентины. Она обрезала длинные косы: волосы перестали виться. Каждый день прислушивалась к шагам на лестнице, но знакомого грохота, который показался бы ей сейчас музыкой, не раздавалось. Его фотографию в коричневой рамке, уходя, оглаживала пальцами – казалось: защищает его…
…В Будапеште в ту ночь выпал снег, все покрылось белым саваном. К утру снег растаял, и город предстал во всей своей неприглядности: опрокинутые машины, искореженные рельсы, разбитые стекла, баррикады, брошенные орудия… Город лежал обессиленный, ослабевший. Неизвестно, что готовил ему новый день.
Советские танки в Будапеште, советские солдаты были окружены глухой ненавистью. Там, в парламенте, красивейшем здании Будапешта, шли переговоры. Венгры напряженно и зло ждали, чем они закончатся. А на улицах не умолкала нетерпеливая война. В боевой готовности пулеметы, из-за плотных штор в домах торчат винтовки.
Одну