братки мои, чего-то мне не по себе.
Вид у Васьки был необычный, внушающий тревогу.
Что-то нехорошее то ли затевалось, то ли уже происходило …
Дождь продолжал моросить, но казался более холодным, чем раньше. Козье стадо стояло смирно, не двигаясь. Васька с озабоченным лицом опять уходил и приходил и всё охал, глядя, как мы жмёмся друг к другу, чтобы согреться.
– Что делать будем? – причитал он. – Боюсь я за вас. Как бы эти проклятые деревянные люди не появились.
Артист он был ещё тот.
От холода и Васькиных причитаний у меня начался колотун. Нагнал-таки он на нас страху.
Васька опять куда-то уковылял, но не прошло и минуты, как он закричал сумасшедшим голосом:
– На нас напали! На нас напали! Вот они, звери, я их вижу!
Мы с ребятами сидели в кустах, не шевелясь. Нам совсем не было видно, что там наверху происходит.
А Васька бегал где-то поблизости от оврага и кричал:
– Вот они, гады страшные! Они идут на нас! Пацаны, прячьтесь, я вас в обиду не дам. Пацаны, не высовывайтесь!
Мы не то, что высовываться – дышать боялись.
– Пацаны! – истерически кричал Васька. – Я начинаю бой. Я забросаю их поганые каски камнями… Ну, твари злобные, получайте!
Наверху слышалась непонятная возня, матерщина и истошный Васькин крик:
– Га-а-а-ды! Они бросают в нас каранидами (осколками кирпича).
И мы на самом деле слышали, как где-то рядом шлепались о листья орешника увесистые каменюки.
Совершенно невозможно было представить, чтобы дикие звери, а не люди, обладали способностью бросать какие-то предметы. Но кто это мог быть? Кто? Понять было невозможно.
Рядом с нами продолжали падать камни, что-то долетало и до нас. Было больно, но страшно было не от этого, а от неизвестности – что же происходит на самом деле?
– А-а-а, – заорал вдруг наш защитник. – Меня ранили!.. Но я буду сражаться до конца.
И он начал выкрикивать румынские ругательства:
– Крушиа мэти! (Крест матери твоей!) – Как будто те, с кем он вступил в противоборство, русского языка не понимали, а румынский почему-то должны были знать. – Ну, держитесь! Я вам покажу!
Не знаю, что там после этого падало на каски противника, но на наши головы посыпался град мелких камней из глиняных осыпей, которых вокруг было множество.
– А-а-а, морды пога-а-а-ные! – воинственно орал Васька. – Вы на моих пацанов! Вы на моих братьев!.. Ну, получайте, га-а-а-ды!
Сражение продолжалось еще некоторое время и, возможно, затянулось бы надолго, однако после того, как мы еще несколько раз были обстреляны залпами камней и от одного из попаданий у меня начала вздуваться на голове шишка, друг мой Иван заматерился и тихо сказал:
– Ну, всё, гата. Больше не могу. Рвём когти.
Мы отползли на дно оврага, крадучись, прошли с полсотни метров, вылезли на мокрую равнину и, шлёпая босыми ногами по лужам, изо всех сил припустили к родной магале. Все слабее