кто кричал, никому не ведомо; вряд ли кричали – говорили шепотом, но слух по городу, вероятно, распространился скоро, иначе бы и дознания не было) —
«Петербургу, мол, быть пусту», —
(по Семевскому, «Санкт-Питербурху пустеть будет», – на современный слух не очень складно, но ведь жутко по смыслу: будет пустеть ему – Санкт-Питербурху) —
«…за что был схвачен, пытан в Тайной канцелярии и бит кнутом нещадно» —
(сослан был на каторгу на три года, а нещадно бит батогами, согласно Семевскому, был осужденный одновременно с дьяконом, по другому дознанию – дело № 15 (картон VII), – некий швед-ведун, предсказавший царю три года жизни).
Упомянутый в скобках швед-ведун оказался упрямцем. Почти как волхв низвергнутый. А еще и провидцем: сбылось! Но к делу о кикиморе швед-ведун отношения не имеет.
Да и не о кикиморе дело было. Как таковая кикимора, похоже, следствие не интересовала. Кикимора – ну и что? Следствие интересовало значение слов, ляпнутых неосторожным дьяконом. Чаять опустения Петербурга – это государственное преступление.
Писательский триумф Алексея Толстого в Советской России пришелся на время, когда Михаил Семевский был уже прочно забыт. А теперь и «Хождение по мукам» не читают, как прежде читали. Антикварное собрание сочинений Алексея Толстого в 10 томах (1958) продается по цене банки пива за том, «возможен торг». Но жива память о кикиморе. Новую популярность петербургской кикиморе принес интернет. Стремительно растет кикиморин рейтинг.
Со своей стороны, хочу обратить внимание на одно любопытное обстоятельство. Дата 9 декабря по старому стилю – это канун зимнего солнцеворота – зимнего солнцестояния. С астрономической точки зрения самая долгая ночь в тот год началась 10 декабря, но такая точность тут не важна; безусловно, дата происшествия с кикиморой относится к тому временно́му промежутку из нескольких суток, когда зимнее солнце практически не меняет склонения (солнцестояние – солнце стоит), день, по ощущениям, перестает уменьшаться и до предела разросшаяся ночь (петербургская ночь!) повторяется в своей безрадостной полноте. Уроженцы иных краев – и солдаты, и священники, и прихожане, и заплечных дел мастера – с одинаковой гнетущей тоской переживали это темное время.
Вспоминается злой дух Карачун, повелевающий мраком и холодом; зимний солнцеворот – это время его чар.
А что до политических репрессий – были перед глазами нашего падуна и посильнее примеры. Вскоре после того, как окончательно уничтожили деревянный Троицкий храм, на той стороне площади Революции вознесся жилой объект – ныне почитаемый как памятник эпохи конструктивизма. Дом Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев был заселен семьями узников самодержавия. Ненадолго. Через четыре года дом уже расселили, иных жильцов расстреляли. Дом политкаторжан стал ленинградским символом репрессий 1937-го. На мемориальной доске, повешенной во дворе, значатся имена 54 уничтоженных. Считается, этот список неполный.
Футуризм, и не только
Он не просто свидетель – на сегодняшний