не делал. Что тебе еще-то надо?
– Ничего. Договорились. Как говорится, дают – бери…
– Ну вот и молодец.
Мойщик мотнул головой, мол, пошли, и отвел меня в конец коридора, где возле пожарного выхода была узкая дверь в чулан.
– Потом оставишь все здесь, понял?
Он отстегнул сбрую и вылез из грязного комбинезона.
– На, держи.
Я повесил пальто и пиджак на ручку швабры. Комбинезон был жесткий и попахивал аммиаком, как пижама после оргии.
– Только галстук сними, а то у нас одни кандидаты перед выборами так наряжаются.
Я сунул галстук в карман пальто и попросил показать, как действовать со сбруей. Выходило довольно просто.
– А ты часом не наружу собрался? – поинтересовался мойщик.
– С ума сошел! Я над знакомой хочу подшутить. Она тут на этаже в приемной работает.
– Бога ради. Только тряпье потом в чулан забрось.
Я сунул сложенные полсотни ему в карман:
– Ну все, иди. Примите там по маленькой с Улиссом Симпсоном Грантом.
По дядиной физиономии я понял, что это имя ничего ему не говорит.
– На портрет посмотри.
– А-а.
Насвистывая, он неспешно удалился.
Я сунул дипломат под бетонную раковину, предварительно достав из него «Смит-Вессон». Хорошая модель: ствол всего пять сантиметров и без курка, станешь доставать – ни за что не зацепится. А то еще был случай: я его вынуть не успел, пришлось через карман стрелять. Пиджак, естественно, с концами, но уж лучше дырявый, чем без спины, как на покойников надевают.
Я переложил микрофон в другой карман и сунул свой миниатюрный пятизарядник в комбинезон. Затем, вооружившись ведром и щеткой, я направил свои стопы к внушительной стеклянно-бронзовой двери, отделявшей «Морские перевозки» от остального мира.
Глава 27
В приемной лежали ковры, вдоль стен стояли модели танкеров в стеклянных витринах и висели гравюры, изображающие клипера. Дама за конторкой посмотрела сквозь меня. Я подмигнул ей, но она отвернулась от меня в своем крутящемся кресле. Двери из матового стекла, ведущие в святая святых, вместо ручек были украшены бронзовыми якорями. Напевая песенку про сундук мертвеца, я толкнул их и вошел внутрь.
Предо мной простирался длинный коридор с кабинетами по обе стороны. Покачивая ведром, я разбитной походочкой двинулся вперед, попутно читая таблички на дверях, но имена все были не те.
В конце коридора была большая комната, где, словно механические секретарши, стрекотали два телетайпа. У одной стены стоял большой деревянный штурвал, а по другим висели все те же клипера. Возле стеклянного столика, пестревшего журналами, стояли удобные кресла, а за конторкой в форме буквы L восседала бойкая блондиночка, вскрывавшая конверты. Тут же была дверь из полированного черного дерева. Резные бронзовые литеры, прибитые на уровне глаз, гласили: Итан Крузмарк.
Блондинка подняла глаза, улыбнулась мне и с мушкетерской лихостью пронзила конверт ножом для бумаг. Перед ней высилась полуметровая стопка деловых писем. Мои надежды уединиться под дверью