подал корпус вперед и вперил взгляд в коленопреклоненную девицу:
– Передай своему свояку, что деньги значения не имеют. И что мой с… что его помощник приступит к выполнению своих обязанностей уже сегодня ночью…
«Умрет… Обязательно…» – усмехнулась капля. И у слуги Двуликого исчезла правая рука!
– Н-нет! Не так… – с трудом ворочая непослушными губами, пробормотал Бельвард. – Он дол… должен у-умереть от ма-а-аей руки!
Рука вернулась на место. Потом возле колеса появился он, Бельвард, и, зачем-то проверив, как привязано запястье Бездушного, крутанул в руке топор…
– Да!!! Именно так!!! – восхищенно воскликнул юноша. И закусил губу, увидев, что эшафот куда-то исчез, а капля, дрогнув, снова изменила форму. На этот раз превратившись в тонкую женскую кисть, сжимающую арбалетный болт!
– И она… тож-же… у-умрет… – поняв намек, пообещал он. – Т-только на-а-амного м-медленнее и ба-а-алезненнее, чем он…
– Ваша милость, просыпайтесь! Ну же!!! – Несмолкающие причитания, раздающиеся прямо над ухом, заставили Бельварда открыть глаза.
Белое пятно перед левым оказалось подушкой. А черное, клубящееся нечто перед правым…
«Правого глаза у меня нет…» – невесть в который раз за сутки угрюмо подумал он и заскрипел зубами.
– Ваша милость, там… кажется… ваша маменька приехала… – выдохнул Ясс. – И… это… кажется, она… э-э-э… знает…
– Где она? – перепуганно спросил юноша и торопливо откинул в сторону одеяло.
Ответа не потребовалось: входная дверь распахнулась от могучего удара Мельена Бера, и Бельвард, услышав гневный вопль своей матери, обреченно закрыл единственный глаз.
– Ясс, ты – труп!!!
– Ваша светлость, я…
Коротко свистнула сталь, забулькало горло, перехваченное молниеносным ударом, – и Бельвард, догадавшись, что означает это бульканье, взвыл чуть ли не на всю Ремесленную Слободу:
– Маменька, он не виноват!!!
Графиня Марзия Увераш не обратила на его слова никакого внимания:
– Мельен?
– Да, ваша светлость?
– Выброси падаль на улицу…
Еще до того, как прозвучало последнее слово, могучая длань Бера вцепилась в нагрудник бьющегося в агонии тела и одним движением метнула его в окно.
– Кресло!
Дверь грохнула еще дважды, потом зашелестела сминаемая ткань, и к плечу Бельварда прикоснулась холодная, как лед, рука:
– Рассказывай!
– Она возвращалась из дворца… – обреченно выдохнул он. – Одна… Когда двое Серых затеяли свару прямо посередине Дворцовой, карета остановилась…
– Дальше!
– Мы выстрелили… Конюх и один хейсар умерли сразу… Второго – задело… Она – увернулась…
– Что, сидела на переднем диване? – язвительно поинтересовалась мать.
– В карету стреляли сразу трое… – угрюмо буркнул Бельвард. – Вдоль обоих диванов и по центру кареты… Все трое – попали… Туда, куда целились… А на нее, наверное, смотрели