Оборонка. Наука.)
К вопросу о национальной идее, о базовых ценностях России
Кон – это основа для всякого русского начинания, от первых детских игр, до последующих фундаментальных дел и свершений. «На кон» ставят многое, порою всё, что есть в жизни у человека, «на кону» стоит в дни испытаний судьба России. Это одно из самых изначальных русских понятий – кон. И если определяться с русской национальной идеей, надо начинать с основы – с кона.
«Великой» называть истощённую, нещадно обворованную за годы «реформ» страну, кажется ныне просто издевательством. Но вот понятие крупности, масштабности у России не отнять по-прежнему. Крупность замыслов, крупность характеров, крупность чувств – это онтологические (как бы ни старались их «отменить») черты и свойства России, русского человека.
Немудрено, что всякое мелочное, сиюминутное, некрупное дело – психологически, и даже исторически обречено у нас на провал.
1.Культура.
Ну не может всерьёз русский человек принять вместо кино и литературы Большого Стиля дамские романчики и сериальчики! Читают их, смотрят их? Читают, конечно, смотрят. От безделухи, от безнадёги, от тоски кормятся эрзацем. Эрзац всё это потому, во-первых, что там нет признаков настоящей жизни, а есть лишь её имитация.
В эпоху Большого Стиля жизнь была на первом плане. И в кино, и в литературе люди – герои – творили, совершали большие дела и поступки, все они были строителями, созидателями в первую очередь. Кто занимался космическими проектами, кто писал книгу, кто делал научное открытие, и лишь на этом фоне становились увлекательными и по-настоящему трогательными интимные стороны человеческого бытия. И любовь была, и развлекаться люди умели, и шутили, и пели. Но всё это – на фоне Большого Дела, на фоне живых, настоящих людей, настоящей жизни.
Потому и помнятся нам те герои (далеко не только герои войны), потому и повторяем
в самых разных жизненных ситуациях их слова, шутки и песни, которые буквально у всех на слуху,
а не только у старшего поколения – «Зачем он в наш колхоз приехал, зачем нарушил мой покой…» (хотя не все уже помнят, что такое колхоз, а песню – все), «Хороший ты мужик… но не орёл…», «Выпьем за победу… за НАШУ Победу!»… вспоминать и цитировать можно до бесконечности.
И каждый поцелуй на экране – это было нечто, это было Событие! Кстати, эротики в советских фильмах было поболее, нежели в нынешних. Настоящей эротики, а не вымученных
стонов актрис-притворяшек. Например, сцены в теплушке из «Баллады о солдате», очень целомудренные сцены, запоминаются на всю жизнь – своей открытостью (и застенчивостью одновременно), нежностью, сердечностью. Как смущается, как она ахает, бедная героиня,
не заметившая человека в полумраке теплушке и решившая всего-то навсего поправить чулочек! Сколько смущения во всём облике героя! Сколько чувства – глубоко интимного – на фоне большой, страшной войны!
А все эти бесконечные лобзания, обнажения, совокупления,