можно было судить, мистер Белфорд вполне соответствовал его первому впечатлению. Он и в самом деле оказался очень полезным свидетелем. Ратлидж еще кое-что узнал о нем. Все слуги работали у Белфорда не менее десяти лет, а двое прослужили целых пятнадцать. У Белфорда никогда не было неприятностей с законом. Послужной список безупречен; он дослужился до капитана. Участвовал в битве при Монсе, в третьей битве на Ипре, известной как битва за Пашендаль, в битве на Сомме и в Амьенской операции; трижды был ранен и каждый раз, выписавшись из госпиталя, возвращался в строй.
Ратлидж ни разу не встречал Белфорда во Франции, но не очень удивился. Удивился он другому: он ни разу не слышал фамилию этого человека. Когда в бой бросали новые подразделения, обычно сообщали, откуда они прибыли, называли фамилии старших офицеров и говорили, где они служили раньше.
– Вот и все, что удалось узнать, – сказал Гибсон. – Ответ из военного министерства пришел так быстро, что даже я удивился.
Обычно для того, чтобы что-то выяснить в военном министерстве, требовалось запастись терпением, так как все записи там делались от руки, а архивы велись по старинке. Иногда ответы военного министерства откровенно ставили в тупик. Если Ратлиджу требовалось что-то узнать быстро, он вынужден был просить знакомых об одолжении, чтобы ускорить процесс.
– Ну, поскольку его не расстреляли на рассвете, вряд ли он – окопавшийся среди нас немецкий шпион, – сухо заметил Ратлидж.
– В самом деле, сэр, – ответил Гибсон. – Констебль Медоуз побеседовал со всеми его слугами. Они назвали мистера Белфорда украшением квартала.
– Боже правый, – вздохнул Ратлидж. – Как он добился такого признания?
– Констеблю сообщили, что он щедро жертвует деньги во все благотворительные общества.
– Ага!
– Причем всегда анонимно.
– Интересно. Значит, будем держать мистера Белфорда в подсознании до тех пор, пока не выясним больше о покойнике.
В ответ на их запросы пришло еще два сообщения: одно из Корнуолла, второе из Честера. Гибсон добросовестно пересказал все Ратлиджу.
Житель Корнуолла ушел на прогулку в Эксмур; с тех пор его не видели. На войне его контузило, и, по словам констебля Тилли, его поступки часто отличались непредсказуемостью. Его объявили в розыск уже три недели назад. За такой долгий срок он вполне мог добраться до Лондона, например поездом. А мог сесть в попутную машину и уехать куда глаза глядят.
Поморщившись при упоминании контузии, Ратлидж заметил:
– Нам и его придется держать в голове. Как его фамилия?
– Фултон, сэр. Он из Ноттингема. До войны женился на уроженке Корнуолла; молодые поселились на ферме ее отца.
– Он вполне мог добраться до Ноттингема, – заметил Ратлидж. – Если был настроен достаточно решительно.
На пропавшего из Честера возлагать надежд не приходилось. Его ранило на войне; у него была изуродована рука. По словам тамошних полицейских,